- Ты так переживаешь за них, будто сам один из них.
- А чем чёрт не шутит! Может быть и я - лишний. Может быть и я - несвоевременная ошибка. - А это незаразно?
Я улыбнулся.
- Незаразно, но чрезмерное общение со мной может привести к побочным результатам.
Снова наступила тишина.
Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы жизнь становилась обыденностью, иначе она станет второсортной, никому ненужной и еще более бесполезной. От неё захочется убежать в объятия случайных подруг и ночных приключений, когда разум, подогретый наркотиком, не желает останавливаться и несётся, не видя земли под ногами. Несётся, сквозь туман скуки и однообразности, в котором не различимы ни ориентиры, ни цели, ни люди. Разум бежит, рискуя уронить своего владельца, и разбить его жизнь. Разбить жизнь, которой, в общем-то, и не было...
Лилия прервала поток моего сознания:
- Раньше я считала, что смерть враждебна жизни, а потом...
- Что потом? Ты стала думать по-другому? - перебил я её. «Зачем она заводит эти темы?!»
- Теперь я думаю, что смерть противоположна любви, а жизнь - одиночеству.
Она встала, опираясь рукой на спинку дивана, и медленным шагом босых ног подошла к окну.
- Откуда у тебя берутся такие меланхоличные мысли?
- Я не знаю. У меня в голове словно загорается какая-то лампочка, и я чувствую, что эта не просто мысль, а истина. Эта мысль предстает как жизненная аксиома, которую невозможно оспорить.
- Также как и невозможно доказать, ни с помощью чисел или линий, ни посредством других рациональных и иррациональных средств, - добавил я, прекрасно понимая что она хочет мне сказать. Она стояла, прекрасная в своей душевной и физической наготе, понятная и близкая. Она смотрела в окно, словно видела в этой бездонной ночи, освещенной огнями уличных фонарей, свою маленькую истину, которую зовут любовью. Или жизнью. Для неё сейчас это было одним и тем же. Как и для меня.
Впрочем, еще рано говорить о любви.
7
На центральной площади города собрались огромная толпа людей: депутаты, члены различных организаций и движений, представители клубов по интересам и невидимых профсоюзов, а по большей части простые зеваки. Мы принадлежали как раз к последним.
Мы шли на шум, на крики и громкую музыку, доносившуюся из двух высоких колонок на сцене. Сзади сцену было совсем не видно, и мы чуть протиснулись сквозь толпу, поближе к выступающим. В это время за импровизированные кулисы убежали какие-то девчонки в народных костюмах, и под громкие аплодисменты на сцене появился делового вида мужчина лет 40, в серо-фиолетовом галстуке, с круглым, как глобус лицом и вылезающим из-под белой рубашки брюшком. Одним словом депутат. Он долго говорил. Я его не слушал, подобные речи всегда меня утомляли. До меня доносились обрывками слова: «область», «успехи», «тяжелый труд», «будущее», «стабильность» и это частое «мы». Хотя кто это «мы» я никак понять не мог. Депутат что-то крикнул, и толпа хором стала повторять за ним.
Я обратился к Лилии:
- Я знаю многих людей, главным атрибутом одежды которых является галстук, разных окрасок и материалов. Хотя зная их, я понимаю, что достойны они в лучшем случае столыпинского галстука. Лилия так громко засмеялась, что на её наградили недовольным взглядом две девушки с флагами впереди нас. А какая-то бабулька с сумкой в клеточку невнятно пробормотала:
- Ну и молодежь пошла!
Народный служитель ушёл со сцены. Вышел какой-то ансамбль с русскими народными танцами, затем парень спел что-то про Отечество, снова танцоры...
Затем на сцене появились ведущие, дабы объявить честным людям о начале беспроигрышной лотереи! Люди невероятно зашевелилась. Женщина с маленьким ребенком, стоящая перед нами достала какую-то бумажку, на которой был виден номер: «167». Так вот почему вас так много?! Пришли вкусить объедки с барского стола?!
Мне стало всё это противно, и я взял руку Лилии и потащил её обладательницу через толпу подальше от этого места. Впрочем, Лилия не особо сопротивлялась.
- Тебе не кажется, что наше людское общество схоже по своим свойствам ни с иерархическим муравейником, с которым иногда его сравнивают, а с обществом крыс. Хотя это возможно слишком грубое сравнение. Тем не менее, всё сходства на лицо: острые зубы, потрепанные шкуры, не слишком большой мозг, но порой довольно ловкий на всякого рода ухищрения - вот он Человек! И каждый сам за себя! Один против всех и все против одного. Таков закон жизни