Однако комитет не счел возможным освободить меня от текущей работы, как это делали с другими изобретателями. Поэтому и назначили хорошего помощника - молодого слесаря, только что окончившего отбывание воинской повинности в стрелковой школе. Это был Василий Алексеевич Дегтярев, который стал в дальнейшем известным конструктором самых разнообразных образцов автоматического оружия{1}. Он внес в мою конструкцию по своей личной инициативе различные усовершенствования и много помог мне в реализации изобретения.
Первый образец моей автоматической винтовки вышел неудачным - вся система получилась слишком громоздкой, плохо работал затвор. Тогда в 1907 году мы приступили к осуществлению другого моего варианта. Дело подвигалось довольно медленно. Приходилось преодолевать весьма немалые технические трудности; в этой совершенно новой отрасли мы имели очень скромный опыт, а проектно-конструкторское дело было поставлено в ту пору крайне неудовлетворительно. То у нас происходили задержки в подаче патронов, то не хватало живой силы для правильного функционирования механизма, то плохо выбрасывались гильзы, то получались осечки и т. п. Так мы работали не покладая рук четыре года. Наконец весной 1911 года получили образец, который нас более или менее удовлетворял.
Затем наступил период самых различных проверок и испытаний. По установленному порядку моя винтовка подверглась сначала предварительным так называемым комиссионным испытаниям на стрельбище бывшей Петербургской патронной поверочной комиссии. Из автоматической винтовки было сделано 3225 выстрелов, и она дала хорошие результаты. После пробных стрельб в нормальных условиях приступили к форсированным стрельбам. Для этого вкладывали усиленные заряды, винтовку нарочно загрязняли, запыляли ее механизм мехами, помещая в особый ящик, наполненный пылью, золой, толченым кирпичом. Она выдержала и это испытание.
Оружейный отдел признал, что можно приступить к следующей серии опытов. После внесения небольших изменений в конструкцию Сестрорецкому заводу дали заказ на десять экземпляров. Их производство отняло еще почти целый год. Летом 1912 года все десять экземпляров были готовы, и начались полигонные испытания.
Были проделаны самые разнообразные опыты. Стреляли прежде всего на скорость, так как именно в высокой скорострельности и заключается весь смысл автоматической винтовки. Для этого двум стрелкам дали мои винтовки, а двум другим - нашу обычную трехлинейную. Каждый стрелок получил по шестьдесят патронов. Затем они по очереди ложились и со всей возможной скоростью выпускали один за другим все шестьдесят патронов. Комиссия записывала время. После этого винтовки охлаждались, стрелки менялись ими, получали опять по шестьдесят патронов, и стрельба продолжалась. Оказалось, что из трехлинейной винтовки в среднем можно сделать десять выстрелов в минуту, а из автоматической - восемнадцать.
Далее была произведена стрельба большим числом выстрелов. Взяли четыре винтовки и из каждой выпустили по 10 тысяч пуль, а из остальных винтовок по 5500 пуль. И опять оказалось, что задержек было сравнительно мало немногим больше полутора процентов к общему числу выстрелов. Вслед за тем наступила очередь форсированных испытаний. Стреляли то из запыленных винтовок и запыленными патронами, то из совершенно сухих, то из густо смазанных и вместе с тем запыленных... Но все экземпляры действовали хорошо.
Тогда комиссия распорядилась испытать винтовки на заржавление. Предварительно из пяти винтовок было сделано по пятидесяти выстрелов, и затем один экземпляр насухо вытерли, смочили влажной губкой и поставили в помещение. Спустя неделю эту винтовку тщательно осмотрели. Было отмечено только легкое оржавление личинки и нижней поверхности затвора. Вновь из винтовки сделали пятьдесят выстрелов, и она не дала ни одной задержки. Два других экземпляра, нормально смазанные, комиссия выставила на воздух под дождь и продержала их так двое суток. Наконец, пятую винтовку опустили на дно пруда на двадцать четыре часа...
Читатель может легко представить себе, сколько было у изобретателя каждый раз волнений, опасений и, я бы сказал, даже страхов за свое "детище". Однако все испытания прошли благополучно и дали хорошие результаты. Наступил последний этап: в конце 1912 года Сестрорецкий оружейный завод начал составлять рабочие чертежи, с тем чтобы изготовить уже в окончательном виде сто пятьдесят экземпляров автоматической винтовки. Эти экземпляры должны были быть розданы по войсковым частям на продолжительное время для всестороннего и длительного изучения всех их выгод в непосредственных условиях войсковой службы.
Но я на этом не успокоился и уже в следующем, 1913 году представил несколько образцов новых винтовок той же системы. Это были первые у нас образцы автоматических винтовок, сконструированных для стрельбы новым, проектированным мной малокалиберным патроном с улучшенной баллистикой. Вот почему разработке этих образцов Артиллерийский комитет придал особо важное значение. Испытания этих винтовок также прошли весьма удачно. Все работы были уже близки к окончанию. Оставалось сделать лишь последний шаг. И вдруг война! Распоряжение военного министерства прекращало все опытные работы.
"Рухнули мои надежды, все мои труды, плоды непрерывных исканий", - вот была первая мысль, когда на заседании в Артиллерийском комитете председательствующий объявил нам этот роковой приказ.
Но, как это нередко бывает в подобных случаях, начал тотчас сам же искать всякие утешающие объяснения. Я часто бывал на заводах, не имевших в то время организованных проектно-конструкторских бюро. "Несомненно, утешал я себя, - изготовление опытных образцов будет очень стеснять работников завода, отвлекать их от первостепенной сейчас задачи - дать возможно больше уже принятого оружия. А после войны можно будет опять приступить к опытам и исследованиям". Увы, никто в то время не предполагал, что война затянется на четыре года и принесет с собой неслыханные потрясения во всем мире! Все мы тогда рассчитывали, что война быстро окончится, - и это было нашей общей огромной ошибкой...
Разумеется, присутствующие на заседании члены Оружейного отдела заинтересовались, как обстоит дело с автоматическими винтовками за границей. Я сообщил все, что знал об этом. Нигде еще не приступили к перевооружению армий и к выдаче в войска значительного количества автоматического ручного оружия. Во время секретных командировок мне удалось узнать, что автоматическая винтовка системы Маузера образца 1913 года, признанная в Германии наилучшей, заказана на заводе Маузера в Оберндорфе всего в количестве пятисот экземпляров. Во Франции также в 1913 году был закончен один образец, но никаких сведений о его системе и о количестве заказанных экземпляров у нас не было. Французы, несмотря на то что Россия состояла с ними в военном союзе, тщательно скрывали от нас все свои усовершенствования. Недавнее донесение русского военного агента в Париже говорило, что французы не придают особого значения автоматическим винтовкам и более интересуются походными кухнями.
Все это нас несколько успокаивало. Однако мы не учитывали одного чрезвычайно важного обстоятельства: в случае затяжной войны и необходимости вводить новые виды оружия слабая военная промышленность царской России не смогла бы быстро перестроиться на новое производство, и мы опять отстали бы намного от более развитых капиталистических государств, как это и случилось впоследствии. Теперь, конечно, в свете исторической перспективы эта роковая ошибка каждому ясна. Но в те горячие дни все находились под гипнозом идеи о кратковременной войне - и не только мы, военные инженеры, но и подавляющее большинство высшего командного состава в штабах всех государств и армий.
Промедление смерти подобно...
Во время заседания мы услышали звуки военной музыки и подошли к окнам. По Литейному проспекту, направляясь к вокзалу для отправки на фронт, проходил лейб-гвардии Московский полк. Офицеры и солдаты - молодец к молодцу, рослые, хорошо сложенные, с отличной выправкой; они шли батальон за батальоном, четко отбивая шаг под бравурный марш; позади двигались пулеметные команды, которые были теперь в каждом полку.