Плюнув на все, вытащила планшет и набрала дочери.
Пошел сигнал соединения.
Секунда... другая...
Наконец, на экране появилось лицо Оюты. Озадаченное и непривычно серьезное. Я мгновенно насторожилась.
— Что, милая? — выдохнула, забыв даже поприветствовать ее.
— Станция Чагар закрыта, мама, — проговорила она, вертя головой из стороны в сторону. — Нас будут пересаживать на другой. А тут такая толкотня! Я боюсь, кого из наших потеряем.
— Как на другой? — мое сердце забилось как бешеное. — А вы где? Где взрослые?
Оюта мельком взглянула на меня и пожала худыми плечиками.
— Тетенька ушла узнавать, куда нашу группу направят. Я забыла ее имя, трудное какое-то, — она снова пожала плечами и застегнула легкую курточку до конца. — Да не волнуйся, мама, мы здесь все вместе. Правда, холодно немного.
— Где "тут", Оюта? — я пыталась рассмотреть хоть что-то за ее спиной.
— А станция какая-то. Ой, мама, так воняет кругом.
— В смысле воняет? — паника нарастала. — Доченька, где вы?
— Да не знаю я! — раздраженно вскрикнула дочь и пошатнулась, ее кто-то толкнул. — Фрегат подлетел к Чагару, потом мы постояли немного. Капитан по громкой связи объявил, что станция закрыта. Карантин у них какой-то внезапный. И затем пассажиров группами повели к челнокам, и мы полетели на какую-то другую станцию. Тут много работяг. Грязные все такие.
Дочь снова толкнули. Я заметила, как мелькнул чей-то локоть. Кто-то ойкнул и показалась еще одна наша воспитанница, помладше Оюты. Она выглядела испуганной.
— Где работник турфирмы? — я потихоньку зверела.
— Она ушла искать начальника станции, — прощебетала малышка.
В ее глазах было столько волнения. Оюта поморщилась и осторожно задвинула подругу за спину. Она всегда была такой. Заботилась о тех, кто меньше и слабее. И сейчас дочь все сделала правильно, но отчего-то именно этот ее жест окончательно вывел меня из себя.
— Она просто ушла и оставила вас там?! Одних! — меня затрясло.
— Ну почему одних, ма? Здесь куча народу.
Она покрутила планшетом вокруг себя. Я увидела нашу ребятню и действительно очень много мужчин весьма неопрятного вида. Лица как сажей испачканы. Шахтеры, что ли? Один из них оскалился в улыбке, и я заметила черноту между его кривых зубов. Точно работники шахт!
— Милая, я сейчас же выясню где вы!
— Да зачем, нормально же все. Там выше в шлюзах крейсер стоит, наверняка наш. Сейчас зафиксируют, что мы пересели, и поедем смотреть Плутон.
За ее спиной послышался гул.
— Что это, Оюта?
Началась толкотня. Дети тихо заголосили.
— Ой, ма, здесь опять челнок подъезжает. Сейчас мы будем как рыбки в банке. Ну ладно, я тебе перезвоню, как мы в крейсер попадем. Все нормально будет, не кипишуй!
Она отключилась.
Постояв немного, я в волнении сделала круг по комнате. Меня не отпускало. Что делать? Я никогда не могла похвастаться хладнокровием! Это позже в голове появлялись здравые идеи. А в такие моменты я действовала скорее на эмоциях. Вот и сейчас, метаясь в панике по квартире, набрала в приют. Ответа не было — сегодня там никого. Подумав немного, поковырялась в сети и нашла номер владельца турфирмы «МИОП».
Он ответил не сразу, только со второго звонка. Появился сигнал: «соединение установлено» и передо мной возник очень толстый лысый мужчина с мутными белесыми глазами.
— Чем обязан? — прозвучало грубо.
— Я воспитатель частного приюта с Энцелада. — мой голос дрожал от злости и волнения. — Сегодня мы отправили на экскурсию тринадцать детей, но они сейчас находятся невесть где. Ваш работник оставил их одних!
— И что? — Мужчина закатил глаза, словно я сейчас ему какую-то глупость сообщила. — Там что у вас груднички? Постоять пять минут без надзора не могут? Чагар закрыт на карантин.
— Но вы хотя бы знаете, где они? — прорычала я в ответ.
Он недовольно засопел и набрал пальцами колбасками что-то на встроенной в стол клавиатуре.
— Все двенадцать детей находятся на станции Вайчес.
— Что это за станция? И детей тринадцать! — шипела я на него. Уж не знаю, наверное, из вредности зацепилась за его ошибку, желая уличить в халатности и некомпетентности.
— Это частная станция. Все дети там. И я прекрасно вижу их список с фотографиями.
— Но вы сказали двенадцать, — напомнила я.
— Потому что их двенадцать! — рявкнул он грубо, на его рыхлом лице появились красные пятна.
— Мы отправляли вам список из тринадцати воспитанников. Я лично его заполняла!