Стоит ли говорить, что мы испытали, когда открыли принесенную по знаку губернатора шкатулку и увидали... Ах, что мы увидали! На алой бархатной подушечке лежала она - знакомая вам уникальная марка!
Только я собрался удивить губернатора, показав ему родную сестрицу его филателистической редкости, как Единичка ущипнула меня еще больней, чем в первый раз, и заговорила сама:
- Увы, ваша светлость, я и на этот раз должна отказаться от подарка.
- Но почему?! - взревел изнемогающий от избытка благодарности губернатор.
Единичка скромно потупилась.
- Не хочу вас обижать, но дело в том, что на всем свете существуют только две такие марки.
- Ну да, - подтвердил губернатор, - одна в Терранигугу, вторая в Сьерранибумбуме.
- Почти так, - осторожно возразила Единичка, - потому что марка, хранившаяся в Терранигугу, недавно украдена.
Не может быть! - вскричал вице-губернатор, страшно побледнев. - Я об этом ничего не знал!
- Не мудрено, ваша светлость, - сказал я, - ведь уже восемь месяцев и двенадцать дней, как в Сьеррахимеру нет доступа никому со стороны!
- В самом деле, - пробормотал губернатор. - Неужели, воспользовавшись моим неведением, мне продали краденую марку?
- Судя по всему, ваша марка не из Терранигугу, - задумчиво сказала Единичка.
Губернатор вздохнул с облегчением:
- Слава богу! Значит, мне продали ту, что хранилась в Сьерранибумбуме.
- Скорей всего, так. Вопрос в том, с ведома ли владельца...
- Вы хотите сказать, что и эта марка краденая?! - снова ужаснулся губернатор.
Единичка уклончиво потупилась.
- Как знать...
- Сейчас мы это выясним! - Губернатор решительно хлопнул в ладоши. Немедленно позвать сюда синьора Кактуса! Он продал - он пусть и отвечает!
Услыхав знакомое имя, я так и подскочил на месте, а Единичка разом забыла свои великосветские выкрутасы и затрубила что-то свирепое и воинственное. Точно она дикий индеец и собирается оскальпировать этого Кактуса... Однако увидеть его нам все же не довелось. Посланный за ним слуга вернулся один и доложил, что синьор Кактус срочно покинул Сьеррахимеру. Автомобиль его видели на шоссе, ведущем в Сьерранибумбум.
- Урррра!.. - заорал я и, подхватив Единичку, закружился с ней в неистовом танце.
- Не понимаю, чему вы радуетесь? - спросил сбитый с толку губернатор.
Чему я радуюсь? Ну, этого я ему не скажу... Но вы-то, конечно, понимаете, в чем дело! Теперь у меня все основания думать, что Кактус украл марку у синьора Альбертини и помчался заметать следы. Правда, есть тут и некая неувязка, потому что тот же Кактус каким-то образом связан с синьором Джерамини... Да, клубок снова запутывается. И все же гордиева петля вокруг шеи преступника стягивается все туже...
- Скорей отделывайся от губернатора! - шепнул я Единичке. - Мы срочно едем в Сьерранибумбум!
ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ ЗАСЕДАНИЕ КРМ
возглавлял, против обыкновения, не Нулик, а Олег: во время похода в кино президент проявил излишний интерес к мороженому и совершенно обезголосел. Изо рта у него вырывались сплошные шипящие и хрипящие, что, впрочем, не мешало ему оставаться заядлым спорщиком.
Только Олег позвонил в колокольчик и открыл заседание словами: "Итак, вернемся к нашим баранам!", как президент, хрипя и давясь, заявил, что не позволит оскорблять Магистра и Единичку.
- Действительно неудобно как-то, - поддержала его Таня. - Ну при чем тут бараны? Помнится, Магистр сам сказал что-то такое. Но относилось это к губернатору...
- Да не к губернатору оно относилось, - возразил Сева. - "Вернемся к нашим баранам" говорят тогда, когда хотят вернуться к существу дела.
- Объяснение точное, - подтвердил я. - Остается выяснить, откуда пошло это иносказательное выражение.
- Понятия не имею, - честно признался Сева.
- Беда поправимая, - сказал я. - Есть такая веселая французская пьеска "Адвокат Патлен". Появилась она давным-давно, в шестнадцатом веке. Действие происходит в суде. Слушается дело о баранах. Хитрый адвокат Патлен все время старается запутать ясный вопрос и отвлечь от него внимание судьи. А замороченный судья то и дело восклицает: "Вернемся же к нашим баранам!"
- Забавная, наверное, сценка! Интересно, кто ее написал?
- То-то и дело, что автор неизвестен.
- Автор неизвестен, автора давным-давно нет, а бараны его все живут, философствовал Нулик.
- По этому случаю вернемся наконец к нашим баранам, - предложил я. Первым долгом обсудим вопрос Единички: чего больше - натуральных чисел или их квадратов?
- Но Единичка уже ответила на него! - возразила Таня. - И Магистру вряд ли удастся ее опровергнуть.
- Между прочим, - напомнил Олег, - этим вопросом мы уже занимались. В прошлом году, когда говорили о множествах...
- А ведь верно! - сказала Таня. - Вопрос Единички и в самом деле касается множеств...
- Притом бесконечных множеств, - уточнил Сева. - И Единичка, конечно же, права: раз каждое число натурального ряда можно возвести в квадрат, значит, квадратов существует ровно столько, сколько натуральных чисел, то есть бесконечное множество.
- Надо сказать, Единичка доказала это очень простым способом, - вмешался я. - Над каждым квадратом она надписала его порядковый номер, то есть попросту пересчитала их. Недаром множества, которые можно перенумеровать, называются счетными.
- А разве есть множества, которые пересчитать нельзя? - спросил Нулик.
- Конечно. Вот, например, множество точек на отрезке прямой. Оно несчетное, хотя количество точек на любых отрезках прямой всегда одинаково.
- Как же так? - прошептал Нулик, окончательно потеряв голос от изумления.
- Вот так. Где, по-твоему, точек больше: на средней линии треугольника или на его основании?
- Что за вопрос! - фыркнул Нулик. - Конечно, на основании! Ведь оно вдвое длиннее средней линии.
- Не угадал. Пусть средняя линия вдвое меньше основания, а точек и тут и там совершенно одинаковое множество.
Я нарисовал треугольник, начертил его среднюю линию и провел из вершины с десяток лучей, которые пересекли и среднюю линию и основание.
- Как видишь, каждый луч, пересекающий среднюю линию, непременно пересечет и основание треугольника. Таких лучей я могу провести сколько угодно через любую точку средней линии. А раз так, значит, любой точке средней линии непременно соответствует какая-нибудь точка основания. Стало быть, множество точек и тут и там одинаково. Вот что бывает, когда имеешь дело с бесконечными несчетными множествами. Здесь сплошь да рядом часть равна целому.
- Ну и фокус! - выдохнул Сева.
- В бесконечности такие фокусы - дело обычное.
- Да, с бесконечностью лучше не связываться, - сказал Нулик. - И вообще пора нам отправляться на индульгенцию к вице-губернатору.
- А может, все-таки на аудиенцию? - подмигнул Сева.
- Все остришь, да зря, - остановила его Таня. - Он ни того, ни другого не знает.
- Ничего, сейчас мы его просветим. Индульгенция, дорогой президент, слово латинское. В прямом значении это милость, а вообще-то так называется у католиков церковная грамота об отпущении грехов. Вот, например, натворил ты что-нибудь и хочешь искупить свою вину. Ступай к священнику да не забудь денег прихватить - и отпущение тебе обеспечено.
- А если денег у меня нет?
- Нет, так и ходи непрощенный.
- Ну и ладно! - неожиданно рассвирепел Нулик. - Не надо мне такой индульгенции!
- Мне тоже, - серьезно согласился Олег. - Откупаться от грехов деньгами, это не для нас с тобой! Правда, Нулик? Мы люди порядочные. Махнем-ка лучше на прием, то бишь на аудиенцию к губернатору, и займемся задачей о золотом полукруге.
Но президента, видимо, такая перспектива не слишком устраивала. Он вдруг безмолвно замотал головой, указывая пальцем на свое горло.