«…о фонеме, например, имеет смысл говорить только, если могут быть указаны правила порождения фонем и выделения их в речи»[91].
а) Из всех концепций фонемы за последние полстолетия особенным значением для нас обладают Московская и Ленинградская лингвистические школы, которые в настоящее время имеют за собой уже длительную историю и которые в нашей литературе уже не раз излагались и подробно анализировались[92]. За полстолетие, в течение которого существовали две эти школы, находилось такое множество разнобойных фактов, что излагать эти две концепции фонемы в настоящее время можно только в порядке специального исторического исследования, которым мы в настоящей нашей работе не занимаемся.
Основное расхождение обеих школ, которое заключается в описательно-типологической и объяснительно-морфологической точках зрения, у конкретных авторов этих школ только в редких случаях выдерживается последовательно, на самом же деле здесь всегда можно находить в той или иной мере смешение обеих позиций. Поэтому для нас важным является в настоящий момент не отдельные авторы и не отдельные исследования, но обзор вообще главнейших методологических тенденций разных фонематических школ, независимо от того фактического их смешения, которое можно наблюдать у отдельных авторов и в отдельных исследованиях из обеих школ, поскольку именно это только и важно для современного построения понятия фонемы. Однако некоторых авторов все-таки придется обязательно коснуться.
б) Необходимо также указать и на то, что мысль о совместимости Московской и Ленинградской школ уже не раз появлялась в науке. А.А. Реформатский[93] прямо пишет о синтетизме обеих школ и представителями такого синтеза считает С.И. Бернштейна, С.К. Шаумяна, Р.И. Аванесова, М.В. Панова.
Что касается С.И. Бернштейна, то он прямо утверждает, что ленинградская фонема есть первый тип фонемы, наиболее близкий к акустике, а что московская фонема, трактуемая более положительно, есть только развитие первой фонемы. К этому Бернштейн присоединяет еще третью фонему, т.е. еще более общую, которую он получает из сопоставления различных исторических этапов развития той или иной фонемы[94].
Работы этого автора мы считаем целесообразным привлечь здесь потому, что у него как раз даются максимально обобщенные формулы, выходящие за пределы отдельных концепций.
а) В работе 1967 г. «Русская фонетика» М.В. Панов проводит весьма важное разделение парадигмо-фонемы и синтагмо-фонемы.
«Звуки могут чередоваться параллельно чередованию позиций; тогда различие между ними не существенно, не существует в знаковой системе. Поэтому такие звуки помогают отождествлять морфемы и слова и сами отождествляются в целостную функциональную единицу – парадигмо-фонему»[95].
Таким образом, по мнению М.В. Панова, парадигмо-фонема есть общая цельность всех отдельных позиционных звучаний. Это – и не отдельный звук, и не совокупность звуков, и даже не просто их тип, но нечто новое в сравнении с ними, и отдельные позиционные звучания являются только реализациями этой общей парадигмо-фонемы. Заметим здесь, что это греческое слово – «парадигма» значит не что иное, как «образец», «модель». И хотя сам М.В. Панов этого буквального значения греческого слова не приводит, тем не менее очевидно, что та общая цельность, о которой здесь идет речь, действительно является не чем иным, как именно идеальным и предельно данным образцом или моделью для того или иного множества реально звучащих звуков в разнообразных позициях.
В парадигмо-фонеме очевидно преобладает общность и происходит отвлечение от единичных звучаний. Однако возможна и противоположная ситуация. А именно, можно и нужно рассматривать также и всякое отдельное позиционное звучание в связи с его обобщенным функционированием. Но для этого необходимо точно учитывать зависимость данного позиционного звучания от всего фонетического контекста. Поэтому в наших суждениях о существе звука это сопоставление данного звука с его соседними звуками так же необходимо, как необходимо и учитывать общность, без которой отдельные звучания рассыпались бы на дискретные и друг с другом не сопоставимые звуки. Отсюда и возникло у М.В. Панова учение о синтагмо-фонеме. Это – такая фонема, которая по самому существу своему уже предполагает данное звучание в сравнении с другим звучанием; и поэтому здесь момент синтагмы, т.е. момент взаимного влияния друг на друга соединенных вместе звуков, является совершенно необходимым[96].
91
92
Это положение и этот анализ можно найти в работах:
Однако особенно подробно история Московской фонологии в сравнении ее с Ленинградской школой излагает, конечно, А.А. Реформатский:
Изложение идей Московской и Ленинградской фонологических школ имеется в работах:
95
Немного раньше того о совмещении парадигматического и синтагматического аспекта правильно, но слишком в общей форме говорил А.М. Мухин: