- Что это? Нужно разобрать этот завал.
Тит вскочил и принялся за работу. У него вновь появилась какая-то надежда.
- Это всего лишь коробка, друг мой, - неожиданно пронеслось в его голове.
- Я вижу, что это коробка! - взревел Тит.
- Я думаю, что не стоит ожидать от куска картона каких-то чудес, - усмехнулся голос.
- А я не спрашиваю, что ты там думаешь, вон из моей головы!!!
- Как скажешь, но я тебя предупреждал!
- Предупреждал он, да кто ты такой вообще? Ты думаешь, что можешь вот так просто взять и сказать мне все, что тебе заблагорассудится? Я тебе скажу вот что, нет у тебя на это никакого права! И не лезь не в своё дело!
Тит стоял на обломках дома и кричал. Рядом не было никого.
- Достал! Слышишь, ты, я её достал!
- Ты же сам попросил ничего не комментировать. Но раз уж ты обратился с вопросом, то да, я вижу, что ты её достал, - в голосе снова послышалась усмешка.
Тит открыл коробку и первое, что он увидел, была фотография.
- Что за наваждение! Опять эта девушка и мальчик! Талия и тот, о котором ничего не написано.
Тит резко перевернул фото, но на задней стороне не было подписи.
- Талия! Точно, как та девушка из архива.
На улице стало совсем темно, а эта часть города почти совсем не освещалась. Тит закрыл коробку и побежал домой.
- Талия в летнем платье и дом. Дом, которого нет!
***
- Я устал, я очень устал. И я уже ничего не смогу сделать с тем, что произошло!
- И зачем ты вообще пошел сегодня туда?
- Опять ты! Я не хочу ни с кем разговаривать! Я же сказал, ты слышал, я устал! Кто ты, черт возьми, такой!?
- Я тебе хочу объяснить вот что: если бы ты не хотел со мной разговаривать - ты бы не разговаривал. Я - это я, а большего тебе знать не обязательно.
Голос как будто стал более жестким.
- Аааа, нервничаешь! С чего бы?
Тит ухмыльнулся.
- Давай, расскажи, чего это ты ко мне привязался, давно меня преследуешь?
- Я всегда был с тобой, просто сейчас самое время тебе со мной познакомиться.
- А скажи-ка мне, ты был со мной у Иоганна, ты слышал все, что он говорил?
- Конечно был, и, честно говоря, не хотелось бы тебя расстраивать, но все, что он говорил, - выдумка, каприз его больного воображения.
- А я и не расстраиваюсь, я знаю, что ты ничто, просто голос в моей голове. И даже скажу тебе больше, ты и есть больное воображение, только моё.
- Может и так. Но ты уже несколько минут беседуешь со мной на-равных. Значит и ты больное воображение. А может наоборот, я и есть Тит, а ты - мираж. Тебя нет на самом деле, лишь в моих мыслях.
Тит вскочил с кушетки и побежал к осколку старого зеркала.
- Ха-ха-ха, вот он я!
Он стал бить себя по лицу обеими руками и даже больно щипал за щеки.
- Вот он я! А тебя здесь нет, где же ты?
Тит начал бегать по комнатке, которую пересекал в два больших шага и заглядывать в каждый угол. Он сорвал большой лист газеты, который служил ему скатертью, с маленького столика и подбросил его вверх.
- Где ты? А нет тебя! Тут только я! Слышишь, только я!
Прошло 5 минут и Титу стало не по себе от того, что он один в этой комнате. Он схватил старый пиджак и побрел на улицу.
***
На улице уже было совсем темно. Но свет неоновых панелей и рекламных блоков создавал иллюзию светлого дня. Тит шел в городской парк.
- По-моему, я просто схожу с ума.
- А по моим предположениям, ты уже давно тронулся, - опять начал беседу его назойливый оппонент. - Ведь не любой согласится слушать по 2-3 часа бредни старика, у которого не все дома. А ты слушал, даже называл его наставником.
- Ты тоже слушал!
- Ну, скажем так, мне приходилось, потому что, к сожалению, выбора у меня не оставалось.
- От чего же!? Мог и тогда начать вступать со мной в споры! Может тогда не пришлось бы присутствовать на наших собраниях, куда тебя, кстати, никто не приглашал!
- Мог бы, но не стал. И вообще, мы уже пришли! Давай присядем. И поговорим спокойно.
Я давно хочу тебе сообщить о своем существовании. Даже больше скажу - я уже пытался наладить с тобой контакт. Когда ты был еще ребенком - это было гораздо приятнее, чем сейчас. Мы вместе принимали решения, а сейчас ты относишься ко мне как к врагу. А мне, знаешь ли, не очень приятно считать себя кем-то для тебя чуждым.
- Мне тебя даже как-то жаль стало, на полсекунды.
- Не иронизируй. И вот еще что: если бы ты узнал, кто та девушка на фотографии, что бы изменилось?
- Ничего, ее давно уже нет.
- А чего ради эти все твои страдания? Зачем тебе старый покосившийся дом? Что ты там будешь делать? Я больше, чем уверен, что на твои собрания никто не соизволит придти.
- Ну надо же, в этом мы с тобой солидарны!
- А еще, нет никакой правды. Правды, как сущности. Как живого человека. Это абстрактное ничто.