Похититель моего покоя взвалил на свои плечи несколько рюкзаков и шагнул вперед первым, скрывшись в этом свечении. Питер тем временем подошел ко мне, вручил мою ношу в виде еще одного рюкзака, взял за руку и произнес, — следуй за мной и ничего не бойся. Эта планета необитаема, там нет никого кроме диких зверей, но с нами ты в полной безопасности, — слегка улыбнувшись, подмигнула мне копия брата и за собой потянула в портал.
Спустя мгновение легкого ветра, тепла и света мы оказали на той стороне, на самой вершине высокой горы, с которой куда-то вниз уводила едва заметная тропа. — Совсем как на моей родной планете, вот только вершина не такая заснеженная. Видимо нам предстоит идти по этой неявной дороге, — подумала я, видя, как мои попутчики весело улепетывают от меня, даже не оборачиваясь.
— Веселая предстоит прогулочка, — осознала, глядя им вслед и пытаясь нагнать.
— Шли мы достаточно долго, минуя гору, непроходимые растущие со всех сторон и, кажется даже с неба, леса, пока не оказались перед прекрасным ровным полем, за которым вдали виднелся город. Сердце на миг упало в пятки, ведь я словно очутилась дома, правда лет триста назад. Этот высотный город был так поход на те, что я помню на Хейзе тех времен, — все же я очень люблю свой дом и скучаю по нему, а особенно по Ретипу и Силэ.
— Да, — думала, следуя за мужчинами, — эта планета прекрасна и, безусловно, пришлась бы по вкусу моим сопланетников, главное перевезти их сюда, а зная их амбиции, они быстро восстановят здесь все, что пришло в запустение.
Город приближался, как и осознания масштабов его разрушения, которые становились все более явными с каждым новым шагом навстречу ему.
— Не может быть, — вдруг громко произнесла я, не веря собственным глазам, и направилась к столь удивившему меня предмету.
Мужчины тут же каким-то чудом оказались рядом, хотя были относительно далеко.
— Что случилось? — первым спросил Питер, пытаясь понять, что меня взволновало.
Но я не отвечала, не могла, просто шла вперед, шаг за шагом борясь с тем ужасом, что рождался в моей груди. Слезы наполнили глаза и, наконец, сорвавшись с ресниц, упали на горячие щеки побежав ниже, стремясь к земле. Не выдержав этого, я упала на колени перед прекрасным красным цветком, словно перед божеством, он был похож на мираж из моего такого близкого, но далекого прошлого. Я смотрела на него и ничего не могла с собой поделать, плакала, нет, рыдала в голос, совершенно не имея сил успокоиться, ведь именно такой цветок подарил мне Мейсен, когда я застала его спящим на подоконнике. Сознание так живо нарисовало яркую картину, оживив лучезарного капитана в моей памяти: его глаза, густые рыжие волосы беспардонно спадающие на бровь, открытую улыбку и тепло губ — что мои слезы просто переросли в истерику, и уже ничего не могла изменить, а просто сидела и рыдала в голос, наконец-то отпуская его, хороня здесь у этих самых цветом, ставших символом нашей с ним любви.
— Силена… — озадаченно позвал меня Джон, опустившись передо мной на колени, — что с тобой, что случилось?
— Эти цветы, — с трудом произнесла я, — Мейсен… — пытаясь собраться с мыслями, прошептали мои губы, больше ни слова, а только огромная, всепоглощающая боль утраты, которую так и не позволила себе принять.
Видимо серые глаза напротив, все же что-то поняли из моих прерывистых всхлипов, и теплые руки озадаченного мужчины крепко прижали меня к стальному и уютному телу, отчего сразу стало больнее и ужасней, мысли горячим потоком облили душу, заставив усомниться в себе.
Уютные, заботливые ладони успокаивающе гладили по спине и волосам, и от этого становилось легче. Боль отступала куда-то на задний план, но не прощалась, выглядывала из-за угла злобно глядя в глаза и обещая вернуться. Но здесь, сейчас, в этих руках мне стало так хорошо, так прекрасно, что я не помня себя подняла зареванные глаза и, взглянув с сочувствующие мне серые потянулась к ним с поцелуем. Так жадно впилась в эти чувственные и озадаченные губы, что сама испугалась, когда Джон спустя мгновение меня отстранил и слишком серьезно посмотрел.
— Прости, — опуская взор в ноги и краснея от переполняющего душу чувства неловкости, прошептала едва слышно, — я не хотела… — произнесли вытянувшие в струну губы, будто не мои.
— Еще как хотела, — ехидно прошептало подсознание, которое сразу захотелось пнуть побольнее и поставить в угол, словно провинившегося школьника.
— Ничего страшного, — поднимаясь на ноги и протягивая мне руку помощи, произнес мучитель моего сердца, помогая подняться.