— Я говорил с Питером, — пояснил он.
— Не поняла? — еще шире распахнув глаза, произнесла я.
— Долго объяснять, я умею мысленно общаться с людьми на расстоянии, — подняв правую бровь вверх, пояснил он.
— То есть мысли читаешь? — испугалась я, вспоминая все, что надумала себе про него и резко краснея от того как неудобно себя чувствовала.
— Нет, не совсем, — пояснил детектор лжи, — я не могу прочесть мысли, твои или чьи либо еще, хотя признаться, за последние три года я немного усовершенствовал свои возможности и иногда у меня выходит и это. Но чаще всего нет, я зову того, с кем хочу говорить мысленно и если он отзывается, то диалог состоится, а если нет, то я без силен, что либо до него донести, — пояснил мужчина и тяжело вздохнув, опустил вниз наполнившейся болью взор.
— Опять она! — вскипела я про себя, понимая, кто именно не отзывается на его призыв и чьи именно мысли он пытается прочесть все эти годы, — нет, так дело не пойдет! — твердо решила, думая как действовать дальше. Но, не придумав ничего путного, соизволила пойти на хитрость и, смело шагнув вперед, резко взвыла от фантомной боли в правой ноге. И пусть никакой боли на самом деле не было, но Джону об этом знать не обязательно. Схватилась за лодыжку и театрально, стараясь вызвать как можно больше сочувствия, упала на землю, морщась и практически плача.
Мужчина тут же поднял на меня озадаченный взор и никак не мог понять, что произошло. За долю секунды он приблизился ко мне и, во второй раз за день упав передо мной на колени, попытался изучить масштабы ранений, которых на самом деле не было.
— Что, что с тобой? — все еще визуально меня осматривая и параллельно озираясь вокруг в поисках возможной опасности, поинтересовался он.
— Лодыжка, — стараясь морщиться как можно убедительней, произнесла я.
— Где болит? — сочувственно поинтересовался мой лекарь, аккуратно беря в свои ладони мою правую ногу и бережно прикасаясь к ней. Я театрально взвыла, когда его ладони коснулись предполагаемого мной места ушиба, а сердце, упав в туже правую пятку, слишком громко застучало в ней, выдавая все мои чувства и заставляя краснеть.
— Как же это произошло? — все еще осматривая масштабы повреждения, произнес он, а я пыталась хоть как то забить свои эмоции в дальний угол и изображать калеку.
— Я просто оступилась, — как могла виновато ответила, глядя ему прямо в глаза, но ничего кроме сочувствия и заботы в них не обнаружила.
— Идти сможешь? — поинтересовался он.
— Неа, — подняв плечи и сделав несчастное лицо, быстро ответила я.
— Отлично, — сильно выдохнув, сообщил мой горе лекарь, — придется тебя нести, — обреченно добавил он поднимаясь на ноги, затем наклонился и подняв, бережно и аккуратно прижал к себе.
Мысленно я ликовала, крепко прижимаясь к широкой груди. Нужно было приучать к себе постепенно, и особенно в те моменты, когда он начинает думать о ней, не оставлять его ни на минуту одного с этими мыслями, не позволять его сознанию путешествовать по вселенной в поисках идеала, которому он не нужен, и тогда, пусть не скоро, но он будет моим.
Прекрасные, черные как смоль крылья распахнулись за широкой спиной и, переливаясь на звездном свету, сделали широкий взмах, мы тут же оторвались от земли и полетели в сторону врат, туда, где нас ждал Питер.
Я прижималась к своей мечте так крепко, как только могла, думая лишь об одном, как стать максимально похожей на ту, которой он так дорожит!
— Как только вернемся назад, сразу отправлюсь с Мией в город и куплю все необходимое: краска для волос, много светлой пудры, очень много светлой пудры! — мечтала, глядя на то, как мы приближаемся к сияющему порталу, у которого нас ожидал мой брат, точнее некто, очень похожий на него.
Глава 13 Эмили. Последний шанс вернуться назад
Утро выдалось прохладным, но от этого весьма бодрящим. Я привыкла спать на открытом воздухе под небом и звездами, не впервой, до того как обосновалась в замке Регана, жила на прекрасной планете, светлой, теплой, она вся была моим домом и я часто спала под открытым небом, наслаждаясь своей свободой. Но когда Реган появился в моей жизни, и разрушил мой дом до основания, я перебралась жить на Рену под его крышу. Как же я тогда была слепа, полюбив это чудовище, не замечала кто он на самом деле, его темную душу и сердце, даже простила разрушенный дом и разбитые надежды. Он сам все разрушил между нами, своей жестокостью, но все же, кое-чему смог меня научить, за что я бесконечно ему благодарна, — если ты хочешь получить что то от жизни, то бери это самостоятельно, — говорил он, — не жди подачки от высшей силы, которой вполне вероятно вовсе и нет.