Народ веселился, а я все больше мрачнела. Дело в том, что когда мы проезжали драконью делегацию, то мне светло улыбнулся Танн, обнимая свою невесту. Я, конечно, вернула улыбку, но настроение стало совсем паршивым. Внутри грыз червяк, который желал действий — сбежать, уплыть, скрыться и больше никогда никому не показываться. Лучше одиночество, чем жизнь без любви. А уж когда я увидела в эльфийской делегации Лайя!.. Он еще и улыбнулся, как родной и любимой, и я не смогла не вернуть теплую улыбку эльфу, хоть все еще злилась на него. Этого оказалась мало, потому что наши улыбки не скрылись от внимательно за мной наблюдавшего Нара. И как только последний потянулся ко мне со словами:
— Анилиа, не могла бы ты, хотя бы на людях, не дарить столь откровенные улыбки чужим мужчинам? — моя психика не выдержала.
Вот просто захотелось послать всех и вся туда, откуда не возвращаются! Достали, честное слово! И я, шарахнувшись от протянутой Наровой конечности, наклонилась к Лику и прошептала: «Вверх». Какое счастье, что он понимает меня без лишних манипуляций! И это великолепное создание расправило крылья и, оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, взмыло в воздух. Вот она долгожданная свобода!
Внизу раздались удивленные возгласы. Даже мои родители не удержались. Они-то считали коня совершенно обычным, хоть и интересной масти. А я смотрела на всю эту пеструю толпу, совершая круги над их головами и борясь с желанием улететь подальше от всего этого жуткого торжества. Но стоило мне встретиться взглядом с матерью, я поняла, что никуда я не денусь. Ради них я и на плаху молча взойду, лишь бы они были счастливы.
Мать, поймав мой взгляд, прошептала одними губами:
— Будь осторожна.
На одном из виражей над толпой, в закоулке я увидела Алсэя и Фифалию. Они помахали мне рукой, не переставая при этом улыбаться. Я помахала в ответ, но когда толпа обернулась в ту сторону, их уже не было. Люди, наверно подумали, что я схожу с ума. А мне на душе стало сразу теплее и светлее.
На подходе к храму, мы с Ликом приземлились на законное место рядом с женихом. Вокруг храма толпилось столько народу, что не то что яблоку упасть негде было, там и иголка бы не протиснулась. Народ кричал, музыка играла, дети кидали цветы, люди призывно махали руками.
И среди это цветной какофонии звуков и жестов, я решила поймать цветок, что кинула мне золотоволосая девочка. Если бы я только знала, что это будет судьбоносным решением в моей жизни, ни за что бы не допустила дальнейшего движения! В тот момент, когда я наклонилась к достигшему наивысшей точки полета цветку и начавшего падать вниз, я услышала сдвоенный щелчок тетивы.
В тот момент время для меня остановилось и я действовала настолько медленно, что казалось улитка двигалась быстрее, чем я! Я не успела разогнуться, а точнее мне не дали, задержав мое движение вверх рукой. И в этот момент над моей спиной просвистел болт и с жутким чавкающим звуком нашел свою цель. Обернувшись на звук, я увидела на своей спине руку Нара, затем мои глаза поймали его взгляд полный ужаса и отчаяния. И только после этого я увидела болт у него в шее и вытекающую булькающую кровь. Ужас охватил меня! И вместе с ним пришло осознание того, что мой жених не дал мне разогнуться, приняв удар на себя!
Затем я краем глаза увидела движение сзади себя. Повернувшись сильнее мне представилась такая картина: моя мать толкнула сына и тот падал с лошади, а мама прогнувшись в спине, закричала. Крик вырвался от боли, что принес второй болт, застрявший в ее спине.
Я, даже не заметив, как оказалась на земле, кинулась к матери. Но прыжок был прерван моим падением, потому что какая-то зараза дернула меня за ногу и прижала своим весом к земле. Лежа под копытами коней, я увидела, как с той стороны упало бездыханное тело Нара. Вздрогнув, я сумела извернуться, встретиться с синими глазами, оттолкнуть тушку Танна и снова ринулась на помощь матери, к которой уже подоспел отец.
— Лиа, не надо! Это слишком опасно! — раздалось сзади.
Но меня мало интересовало чужое мнение! У меня был шанс спасти хоть одного из них, как когда-то спасла Бартока! Я торопилась, как могла! приближаясь к матери, голову которой отец положил к себе на руки, я как сквозь сон слышала, как она шепчет отцу:
— Дай ей быть счастливой…
Когда же я упала на колени перед ними, мамы уже не было. Я в последней надежде стала вливать резерв в нее, как тогда на горе, одновременно моля всех Богов сразу, что бы помогли.
— Только пусть она живет… только пусть живет… — не преставая повторяла я, чувствуя, как резерв буквально проваливается в пустоту и не имеет никакого воздействия на маму.
К нам прибежала группа эльфов, но даже не предприняла попытки ей помочь! Остальные эльфы и драконы творили заклинания и направляли их в сторону толпы.
— ЧТО ВЫ СТОИТЕ!!! — кричала я на неподвижных эльфов во главе с Линиэлем. — ВЫ ЖЕ МОЖЕТЕ ЕЕ ВЕРНУТЬ! НУ! ДАВАЙТЕ ЖЕ! ПОМОГАЙТЕ!!!!
На мое плечо опустилась ладонь присевшего рядом Линиэля. Он посмотрел внимательно мне в глаза и очень тихо произнес:
— В ней нет искры. Даже мы не сможем ее вернуть. Отпусти… она ушла…
— НЕТ! НИ ЗА ЧТО! Она будет ЖИТЬ! — упрямо твердила я, продолжая вливать резерв.
Отец что-то кричал, умолял помочь. Он даже плакал, сильнее прижимая… маму к себе. И вдруг я снова услышал звук спускаемой тетивы. Нет, сегодня я больше никому не позволю умереть!
Я вскочила, готовая придушить гада, спустившего тетиву, голыми руками. Я даже не успела увидеть болт, летящий в мою сторону, перед тем, как черный дракон расправил крылья и принял удар на себя!
В этот момент я возненавидела весь белый свет! Кроме того, что они забрали у меня мать, так еще и второй раз кто-то умрет за меня?! Не бывать этому! Я вскочила и пламя, против моей воли, охватило меня. Если в лесу оно было красным, то сейчас весь мир вокруг окрасился синим, да еще и сполохи молний сверкали в этом огне. Я снова стала возвышаться над землей, распространяя пламя вширь.
Выплеснуть злость мне не дали. Рука моя была схвачена Лайем. Эти голубые глаза смотрели с такой тоской и болью, что мое порванное в клочья сердце сжалось в один болезненный комок.
— Остановись, прошу тебя, горячая моя душа! Ты убьешь весь город! Да, погибнут виновные, но и невиновных жертв будем очень много! Стоит ли смерть той, золотоволосой девочки, смерти спустившего тетиву? Тем более что всех, у кого было хоть маломальское оружие, заблокировали маги, — но видя, что мой гнев все еще пылает, продолжил, — и если ты сейчас не остановишься, то мы не успеем спасти Танна…
И тут до меня медленно, сквозь алую пелену ненависти и злости, стал доходить смысл сказанного. Смерть всегда забирает самых дорогих. Но остаются те, кому мы еще нужны и ради них стоит жить.
Обведя взглядом площадь было видно сеточное коричневое плетение, удерживающее некоторых людей на месте. Значит, Лай не обманул. И если они удерживают убийц, то я могу заняться раненым драконом.
Я расслабилась. И сразу огненный смерч пропал, и я провалилась в объятья эльфа. Меня обняли и крепко прижали. Мои плечи непроизвольно начали вздрагивать. Но времени расслабляться нет, надо заниматься живыми. Оглянувшись, я увидела, как над мамой и Наром суетились эльфы. Я дернулась в их сторону, но Лай меня удержал, отрицательно помотав головой и кивнув на другую кучку народа, среди которой на земле виднелась черная макушка. Заняться живыми, он прав.
Я вливала резерв в Линиэля, а он плел заклинание, в структуру которого все время что-то добавляли другие эльфы и драконы. Через десять минут все были взмокшие, ну, кроме меня. Меня отправили вливать резерв для заклинания в другого эльфа. И так до тех пор, пока Танн не открыл глаза.
Хримарриат вздохнул с облегчением и прижал к себе жену правой рукой, а меня левой. Рядом стоял Лай и неодобрительно, но молча косился на нас. А мы уставшие не обращали ни на что внимания. Главное, он будет жить.
А вот моя мама… Я, высвободившись из объятий, поспешила туда, где сидел понурившийся отец. Вокруг суетились люди… и нелюди, но мама все так же была недвижима и бездыханна. Я присела рядом, взяла, за похолодевшую руку: