Множество диких лошадей, ослов и других животных паслось на горных лугах. Горе тому, кто встретит стаю диких собак! Большие и маленькие псы всевозможной масти с воем и лаем гонятся за перепутанными козами и овцами; они справляются даже с телятами. А если одна из собак погибнет от грозных клыков дикого кабана, вся стая с воем набрасывается на убитую.
Дикие кошки лазят по деревьям, грабя гнезда, или охотятся за крысами и дикими курами среди развалин в долине. Птенцы и птицы — добыча кошек, а яйца остаются крысам, которые тоже умеют лазить по деревьям. Поэтому количество птиц здесь резко сокращается. Многие ранее известные виды почти вымерли, иных уже нет совсем. Морским птицам достается не так. Они гнездятся на голых утесах или отвесных стенах, куда крысам не пробраться.
Одичавшие твари внесли немалое своеобразие в местную фауну…
Островитяне ловят лубяными арканами длинноногих диких жеребят. Позже нам не раз доводилось верхом на объезженных конях подниматься на высокогорные плато. Отличные кони — сильные, надежные.
Часто тропы вились вдоль головокружительных пропастей, на дне которых торчали острые камни. У нас невольно сосало под ложечкой, когда кони трусили по самому краю тропы, небрежно пощипывая свисающую вниз травку. Уздечкой служила веревка, обвязанная вокруг лошадиной морды. Если мы натягивали ее, пытаясь увести лошадь от края тропы, животное только становилось на дыбы и затевало такую пляску, что мы поспешно уступали. Впрочем, мы быстро прониклись доверием к этим жителям гор. Бывало, едешь ночью, в кромешном мраке по горным карнизам — и никогда лошадь не оступится. Нам рассказывали лишь об одном случае, когда островитянин вместе с конем сорвался в пропасть. Но в тот раз тропа была сырой и скользкой после дождя.
Кстати, мы тоже однажды попали в переделку на краю бездны и сильно перепугались. Мы шли по горному карнизу, Лив — впереди, я — за ней, ведя на поводу Туивету, объезженного дикого жеребца, сильного и не очень-то послушного. Карниз был не больше полуметра шириной. Справа в долину Ханававе обрывалась пропасть, слева вздымалась отвесная стена. Робко прижимаясь к скале, мы любовались замечательным видом. Вдруг впереди показались три дикие лошади: могучий жеребец, кобыла и жеребенок с курчавой гривой. Кобыла и жеребенок повернули обратно, а жеребец остался прикрывать отступление.
Звонко заржав, Туивета мотнул головой и рванулся было навстречу чужаку, который подходил все ближе. Я дернул повод, тогда Туивета встал на дыбы, силясь вырвать веревку у меня из рук. Я крикнул Лив, чтобы она прижалась плотнее к стенке, и сам сделал то же. Туивета опять бросился вперед, и жеребцы встретились в нескольких шагах от нас. Несколько секунд они, дрожа от напряжения, стояли голова к голове, точно мерялись силами. И началось… Они кусались, брыкались, ржали, вставали на дыбы. Каждый миг мы ждали, что один из них полетит кувырком с обрыва, как это бывало у нас на глазах с дикими козами, спасающимися от собак. Но жеребцы твердо стояли на ногах. Только вьюк взлетел в воздух и исчез в пропасти. Пледы застряли в расщелине, все остальное пропало безвозвратно.
Победил в поединке Туивета. Дождавшись, пока кобыла и жеребенок уйдут достаточно далеко, чужак отступил, сохраняя гордый вид. Теперь Туивета спокойно позволил поймать себя. Он был доволен победой, и только пропажа вьюка смущала его.
…После каждой такой вылазки в горы мы крайне неохотно возвращались в долину. Вверху было так хорошо и вольготно! Но запасы продовольствия ограничивали нас. Плодовых деревьев в горах почти не было, и охотиться нам было не с чем.
Направляясь домой из первого похода, мы чувствовали прилив новых сил. Оцепенение, которое так долго владело нами, прошло, и даже долина казалась уже не такой душной. Католики встретили нас любопытными взглядами. Пока мы жили в горах, они подсылали к нам лазутчиков — проверить, не затеваем ли мы каких-нибудь козней против них. Мы показали лазутчикам банку с зоологическими образцами, и нас оставили в покое.
Твердым шагом мы направились прямиком к дому патера, решив познакомиться с нашим врагом и объяснить ему, что мы не конкурирующие проповедники.
Сразу за большой церковью католиков стояли два домика с террасами. Один домик пустовал; прежде, когда на острове еще было много жителей и он не считался захолустьем, в нем жил французский управитель с жандармами. Рядом с домом валялся старый барабан — когда-то старик Иоане бил в него, извещая о появлении шхуны в бухте. Где ты, былое величие…