Иоане назначил очень умеренную арендную плату. Мы получали право расчищать участок, строить па нем и собирать плоды сколько влезет. Налог, который надлежало уплачивать вождю, был символическим.
…Солнце зашло, мы одни в лесу. Лив впервые в жизни сама испекла на углях плоды хлебного дерева. Поужинав, мы забрались в свою маленькую палатку, которую поставили под сенью исполинских листьев. И только комары портили всю идиллию.
В эту первую ночь нам многое казалось загадочным. Кто это кричит таким противным голосом, прыгая по палатке? То заквакает лягушкой, то кричит рябчиком. Кто-то затеял возню в лесу поодаль. Дикие свиньи? Выше по склону как будто кричит сова, а вот совсем рядом кот замяукал…
Вдруг мы услышали чьи-то шаги: зашуршали листья, хрустнула веточка. Остановился. Опять идет! Возле самой палатки замер. Мы слушали с колотящимся сердцем.
Кто бы это мог красться в лесу среди ночи, кто сейчас подстерегает нас возле палатки? Воображение рисовало нам мрачного островитянина, стоящего у палатки с копьем в руке. Или с большим камнем. У полинезийцев нет никаких оснований любить белых, к тому же обитатели Фату-Хивы еще недавно были людоедами…
Никакого оружия у нас не было. Я с диким ревом выскочил из палатки наружу. Не знаю, кто сильнее перетрусил— я сам или одурело глядевший на меня бродячий пес. Во всяком случае, песик молнией метнулся в кусты и бросился наутек вниз — по склону; мы его больше ни разу не видели.
Но и после этого не затихло. Вдруг отчетливо послышались ружейные выстрелы. Мы вышли из палатки, прислушались. Странно… Людей-то нет, стрелять некому! Загадка решилась быстро: ночной ветерок ворошил кроны пальм, и время от времени с огромной высоты срывались вниз бомбы дебрей — кокосовые орехи. Пришлось отодвинуть палатку подальше от опасных соседей.
Незнакомые звуки, неведомые запахи… А взглянешь вверх — в небе чужие звезды и лежащий на боку лунный серп. Новая жизнь началась!..
Над горами Тауауохо поднялось солнце, а у нас царил сумрак. Леской полог был настолько густым, что не пропускал ни света, ни ветра, который разогнал бы комаров. Надо немедленно расчищать участок и строить такой дом, чтобы туда не могли проникнуть летающие и ползающие твари!
На завтрак я принес бананы, а Лив испекла на углях какие-то орехи. Запили все водой из выложенного камнями бассейна самой королевы. Здорово! Даже полчища комаров не могли испортить наше великолепное настроение.
И вот мы приступили к расчистке. Длинный нож подсекал сочные банановые стебли, словно зеленый лук. Одно плодовое дерево за другим валилось наземь. Как-то даже не по себе — словно мы уничтожаем чей-то сад, Лив выдергивала ваниль, папоротник, воздушный картофель, кофейные кусты. Мало-помалу в древние королевские владения проникали и солнце и воздух.
На крутом склоне нашему взгляду предстали пять плоских площадок, вымощенных камнем. В стенку возле родника мы воткнули бамбуковый ствол, и вода побежала из него, совсем как в старину, когда повелительница людоедов после завтрака освежала в бассейне свои могучие телеса.
Но мере того как редели деревья, нам открывался чудесный вид. Пальмовая долина, речушка, колышущиеся листья-великаны, могучий папоротник — все оттенки зелени! По ту сторону долины — каменная стена, кручи, остроконечные пики… Вдоль края пропасти то и дело мелькали белые точки — дикие козы, пасущиеся на горных лугах. Подножие обрыва окаймляли заросли бамбука. Мы видели всю долину, до самого устья, но море листвы закрывало от нас и деревню и океан.
Расчищая участок, мы нашли среди каменной кладки древние орудия из камня и раковин и треснувшую деревянную миску. Обнаружили и большое каменное кресло, с которого удобно было обозревать окрестности, и гладкое каменное ложе, из щелей которого росли пальмочки.
Мы не стали их трогать, не потревожили и наиболее редкостные плодовые деревья, и великолепный куст, усыпанный алыми цветами.
Через три дня мы расчистили место для жилья. Настала пора на развалинах древнего дворца строить свою лачугу. Сперва мы хотели ограничиться шалашом из ветвей и листьев, но из этого ничего не получилось. Пришел Иоане, принес наши чемоданы, которые мы оставили на хранение у Вилли Греле. В них была одежда и различные предметы, припасенные нами для долгого плавания. Теперь нужда в них миновала, но Вилли не решался держать наше имущество у себя. Мы объяснили Иоане, что шалаш из листьев — тоже не лучшая камера хранения. Он отчаянно затряс головой и, прибегая к маркизским, таитянским и французским словам, помогая себе жестами, категорически заявил, что не разрешит нам строить такое жилище. Листья завянут, и сквозь крышу будет хлестать дождь, дикие лошади проломят стены, а комары, муравьи и огромные тысяченожки окончательно нас доканают.