— Ну как, нравится вам Таити? — полюбопытствовал Свенсон, вылавливая из пива кузнечика.
— Природа… — мечтательно произнес я. — В жизни не представлял себе, что на свете есть такое чудесное место.
Свенсон угрюмо поглядел на пальмы, кланяющиеся ночному ветру.
— Одной красотой не проживешь, — сказал он. — И будто в Швеции не красиво!
— Не так, как здесь, — возразил я. — Конечно, после стольких лет вдали от родины она вам кажется прекраснее. Вы уже привыкли к чудесам здешнего края. А мы только что вырвались из объятий зимы, нам легче сравнивать.
Я перечислил все недостатки своей родины, расписал удивительные красоты Таити. Хотелось, чтобы он понял, как ему хорошо, чтобы осознал, что он живет в краю, о котором все мечтают: Южные моря, земной рай.
Но Свенсон твердо стоял на своем. Его тянуло домой. Да-да, он хотел бы уехать с женой и детьми в родную Швецию. Здешние нравы погубят детей. Мне не удалось его переубедить.
— Вы только что приехали, — говорил он. — Подождите — через месяц вы меня поймете. Сейчас вы ослеплены, как все новички. Не обольщайтесь: вы не найдете на Таити желанный рай.
Остальные засмеялись. Меня озадачило их единодушие.
Хеллиген оторвался от кружки. Маленький скромный англичанин, предпочитающий помалкивать, решился что-то сказать.
— Рай обретает тот, — спокойно произнес он, — кто возвращается на родину.
Он прожил на Таити двадцать лет.
— А вы где родились? — удивленно спросил я.
Он родился в Лондоне. В Лондоне!
— Эх, как вспомнишь Норвегию! — вырвалось у Ларсена. — Один крыжовник чего стоит.
Я оторопел. Крыжовник. Кругом такое обилие тропических плодов, а он — крыжовник! Я показал на деревья и кустарники, усыпанные фруктами, цветами. Но Ларсен фыркнул с таким презрением, что чуть не потушил лампу, Хеллиген вовремя прикрыл ее рукой.
— Разве можно это сравнить с крыжовником! Только представить себе: стоишь в саду и, не сходя с места, ешь крыжовник, сколько влезет!..
Лицо учителя Ларсена сияло. Не успел я его перебить, как он уже принялся расписывать прелести серого хлеба с козьим сыром, парного молока и киселя из морошки. Со сливками.
— Но ведь вы не первый раз на Таити, — вставил я наконец. — Зачем вы сюда вернулись, если вам тут не нравится?
— Молодой человек, — ответил Ларсен. — Тогда Таити был совсем другим. Еще всего четыре года назад на белых смотрели снизу вверх. А сейчас островитяне только смеются над нами и прохаживаются на наш счет. Я понимаю их язык и слышу, какими замечаниями нас провожают. До чего же нынешние избалованы, как нос дерут, — а все эти восторженные туристы и хвалебная реклама. Рай!.. Этот рай у меня уже вот где сидит. Кто ни приедет сюда, непременно должен потом написать книгу. А чтобы ее покупали, непременно надо про рай ввернуть. Кто же станет читать, если напишешь как есть на самом деле? Да никто. Людям подавай романтику и красоты. Кому нужны железные сараи и битые бутылки?.. О таком не пишут. Вот и стараются, изображают Таити таким, каким он был в каменном веке, когда островитяне бегали по лесу, прикрытые лишь фиговыми листочками, пели и плясали вокруг костра. Ввозят из Франции укулеле, а из Америки — лубяные юбки, которых здесь раньше никогда не было. Сочиняют полинезийские мелодии, учат островитян играть на укулеле и плясать в юбочках перед кинокамерой — лишь бы было что на экране показать. И люди смотрят, хлопают в ладоши и восхищаются: ах, до чего же там все примитивно! Вот именно: Таити должен прикидываться примитивным. Чтобы не иссяк поток туристов. Чтобы книги нравились читателям. Чтобы все билеты на сеанс были проданы. И чтобы белый человек не чувствовал вины за все то. что он здесь натворил. Я вот когда-нибудь выпущу книгу тут, на острове. На полинезийском языке. Книгу о рае Северного моря, такую же «правдивую», как все ее сестры, болтающие о Южных морях. Опишу Норвегию: не страна — мечта, там викинги сидят на льдинах и высекают огонь из кремня, а женщины в медвежьих шкурах отплясывают халлинг[2] и рожают детенышей с лыжами на ногах.
Ларсен остановился, чтобы перевести дух, и налил всем еще домашнего пива. Я взглянул на Лив, которая не могла оторвать глаз от леса, от этой колышущейся стены волшебных растений. Неужели правы наши друзья?! Неужели здесь, где такая чудная природа, все тлен и гниль?! Нет. Уж во всяком случае не на Маркизских островах!
Мы поделились с друзьями нашими планами. Свенсон рассмеялся.