Сапатистское восстание было только последним всплеском давнего конфликта между землевладельцами (преимущественно белыми) и крестьянами (преимущественно индейцами) в Чиапасе. В 1982 г. губернатор Чиапаса Абса-лон Кастельянос Домингес заметил: «...У нас нет среднего класса; есть богатые, которые очень богаты, и бедные, которые очень бедны». Это заявление было тем более веским, что сам Кастельянос принадлежал к старинной и состоятельной семье землевладельцев и в годы военной службы принимал участие в избиении индейцев армией (1980 г.) [26]. Многие наблюдатели отмечали «гнусный сговор» между землевладельцами и их pistoleros, партийными боссами, армией и полицией, которые готовы использовать силу для подавления прав крестьян-индейцев (например, лишения их земли, на которую они имеют законное право). Правозащитная организация Amnesty International зафиксировала «серию политических убийств» сторонников и лидеров независимых крестьянских организаций. В какой-то момент одного за другим убили четырех сменяющих друг друга лидеров крестьянской организации Casa del Pueblo [27].
Чиапас — не единственное место, где богатые подавляют бедных. В штате Бихар в Индии принадлежащие к высшей касте землевладельцы «терроризируют — при помощи избирательных убийств и изнасилований — семьи рабочих, привязанных к земле». В деревне Самаланкулам (Шри-Ланка) бедные попадают в такого же рода долговую кабалу: «Бедные берут деньги в долг у богатых и работают на них, чтобы расплатиться». Сельский Пакистан весь «охвачен неравными феодальными властными отношениями» [28].
Неудачи с развитием в таких местах, как Чиапас, Гватемала, Сьерра-Леоне и Замбия, — это примеры адской смеси этнической и классовой ненависти. Напротив, успешные страны — такие, как Дания, Япония и Южная Корея (несмотря на недавние кризисы), отличаются высоким общественным консенсусом. Благоприятными факторами для него выступают относительное социальное равенство и этническая гомогенность.
Этническая и классовая ненависть широко представлена и в Соединенных Штатах. О многом говорит тот факт, что регион, в наибольшей степени поляризованный по доходам и этническим различиям между черными и белыми, — Юг — исторически был наиболее экономически отсталым.
Чудовищная традиция линчевания на Юге на протяжении десятилетий нарушала самые базовые права человека. Вот отрывок из одного описания линчевания: «В апреле 1899 г. черный работник Сэм Хоуз, обороняясь, убил своего белого хозяина. Ложно обвиненный в изнасиловании жены хозяина, Хоуз был изуродован, исколот ножом и сожжен заживо в присутствии ликующей толпы из двух тысяч белых. Его тело по кусочкам было продано любителям сувениров; один бакалейный магазин в Атланте в течение недели выставлял в витрине костяшки его пальцев» [29].
Во время «эры Джима Кроу» на Юге черные подвергались не только риску линчевания, но и бесконечным повседневным унижениям. У них были отдельные (худшего качества) школы, фонтаны с питьевой водой, бассейны, вагоны в поездах, обеденные заведения и гостиницы. На тротуаре черный должен был уступить белому дорогу. В магазине, который обслуживал обе расы, черные должны были ждать, пока обслужат всех белых. Белые хулиганы унижали черных, заставляя их пить виски и танцевать народные танцы [30]. Когда в 1960-х гг. эти законы пали под натиском движения за гражданские права, «новый Юг», — возможно, не просто по случайному совпадению — стал экономически догонять Север.
Соединенные Штаты в целом — это парадокс: страна ухитрилась процветать, несмотря на грустное наследие этнической ненависти. Может быть, секрет успеха состоит в создании общества, основанного на среднем классе, который охватывает большинство населения, хотя и за счет маргинализации меньшинств. В знаменитых словах, которые открывают «Демократию в Америке» де Токвилля, почти наверняка имеются в виду только представители белого населения: «Среди новшеств, привлекших мое внимание за время пребывания в Соединенных Штатах, ничто не поразило меня больше, чем общее равенство условий».
Американские данные показывают: туда, где группы людей в большей степени поляризованы по признакам расы и класса, процветание приходит медленнее. Общий успех США, несмотря на расовую поляризацию, может быть связан с институциональной стабильностью.