Любая несправедливость по отношению к России, любой выпад против русской культуры возмущает все существо художника, воспринимается как личное оскорбление. Он откладывает кисть, дабы взяться за перо.
"Сколько новых незаслуженных оскорблений вынес народ русский! Даже самые, казалось бы, понятные и законные его действия зло толковались. То, о чем в отношении других стран деликатно умалчивалось, то вызывало яростные нападки иноземного печатного слова. При этом потрясающе было видеть неслыханное вранье, которое никогда не было опровергнуто. Малейшая, кажущаяся неудача русская вызывала злобное гоготание и поток; лжи, не считаясь с правдоподобием. Все это остается во внутренних архивах.
Остается также и то, что победы русских были исключены на Западе из исторических начертаний. А если уже невозможно было не упомянуть об удачах, о строительстве русского народа, то это , делалось шепотом, в самых пониженных выражениях".
Рериху нравится слово «дозор». Одну из своих книг он назвал «Священный дозор». Пафос книги, вышедшей в 1934 году в Харбине, таков, что по доносу русских эмигрантов ее конфискуют. Художник и впрямь живет на положении дозорного, который все время напряженно всматривается в даль: а не предпринял ли враг новую вылазку против России?
Зарубежные издания предвоенных лет, отвечая растущему интересу к нашей стране, печатают пространные обзоры русского искусства и литературы. Это, казалось бы, должно радовать, но не только не радует, а огорчает, и заставляет выступать с отповедью:
«Вместо широкого и справедливого исторического обзора почти все иностранные авторы избирают себе одну какую-то группу и, фаворизируя ей, попирают и стараются умалить все остальное. Иногда избранная группа модернична, другой раз избирается группа самая старая, но и то и другое не может дать чужеземным народам веское и справедливое представление о развитии искусства нашей родины. Совершенно непонятно, к чему некоторые писатели для прославления одного явления непременно должны охаять все остальное. Так или иначе все явления искусства имеют свою преемственность. Некоторые шаги новаторов бывают очень стремительны, и тем не менее для полного понимания их необходимо знать и все бывшее. Кажущиеся противоречия искусства делаются еще более обоснованными, когда мы знакомимся с их истоками… Поистине, распространение неверных сведений есть, особо вредное невежество».
В современном мире единственный жизненный пример — Россия. Мысли, изложенные в свое время поэтически-возвышенным слогом в письме Махатм и книге «Община», получают наглядное жизненное подтверждение. Рерих раскрывает «Манчестер Гардиан». Читает заголовок статьи: «Мир движется к социальному строю».
"Правильно, — замечает художник. — Но в чем же главная ценность этого строя? Конечно — в возрождении человечности, в культурности. Если, бывало, царствовал мрачный завет; «человек человеку волк», «человек человеку враг», то социальный строй решительно заявит: «человек человеку друг».
…Демократия звучит недостаточно определенно. Недавно мы спросили одного видного деятеля: «Что такое демократия?» Он рассмеялся и сказал: «Это то, что в данное время удобно». Значит, понятие расплывчато. Но социальный строй — это уже определенность. В значении слова уже заключены и союз и кооператив — словом, все, чем преуспела Русь".
Понятие «Россия» и «человечество», по словам Рериха, сочетаются разумно, и в этом он видит величайшее историческое достижение.
«Радуется сердце о славе русской». Этими словами можно объединить бесчисленные выступления, статьи и письма художника, как опубликованные, так и неопубликованные.
"Даже закоренелые в предрассудках поняли, что мировая ось зиждется на русской мощи. «Разве не зришь, как нагнетается ось мировая?» — спрашивал Вергилий. Тогда поэт не мог знать, что лишь образовывался народ, которому суждено будущее. И какое славное будущее! Вот и пришло оно, когда уже опочили и первый, и второй Рим.
Прекрасно, что нелеко завоевалось это будущее. Легкое строение от первого вихря и развалится. Великие камни сложил народ русский. На диво всем воздвиг не вавилонскую, но русскую башню. Стобашенный Кремль солнценосцев!"
В торжественный день советского праздника Рерих настраивает приемник на московскую волну. Гремят фанфары. «Если завтра война, если завтра в поход…» Под звуки марша начинается парад. Приветствия, музыка. Нарастающий грохот артиллерии, танков, самолетов. Эхо первомайского радио наполняет гималайскую долину.
1 мая 1941 года. До начала Великой Отечественной войны оставалось пятьдесят два дня.
«Великая Родина, все духовные сокровища твои, все неизреченные красоты твои, всю твою неисчерпаемость во всех просторах и вершинах — будем оборонять».
Война! Скорбные вести о поражениях и отступлении. Устрашающие заголовки газет. Но вера в победу не изменяет художнику ни на мгновение. Эту веру питает тысячелетняя история Родины от самых древнейших времен.
"В грозе и молнии кует народ русский славную судьбу свою. Обозрите всю историю русскую. Каждое столкновение обращалось в преодоление. Каждое разорение оказывалось обновлением. И пожар и разор лишь способствовали величию земли русской. В блеске вражьих мечей Русь слушала новые сказки, и обучалась, и глубила свое неисчерпаемое творчество.
Потрясения лишь вздымали народную мощь, накопленную и схороненную, как силушка Ильи Муромца".
В эту трудную годину художник старается быть посильно полезным Родине. Он организует выставку своих картин, чтобы деньги, полученные от их продажи, направить в фонд помощи Советской России. Его сыновья Юрий и Святослав телеграфируют в Лондон советскому послу Майскому. Они просят принять их добровольцами в Красную Армию.
…Май 1942 года. В дневнике Рериха появляется запись: «Неделю у нас Неру с дочкою». Художник излагает впечатление от гостя:
"Славный, замечательный деятель. К нему тянутся. Каждый день он кому-то говорит ободрительное слово. Наверно, сильно устает. Иногда работает до четырех часов утра… Добро, добро около Пандит-джи. Все чуют, что он не только большой человек, надежда Индии, но и честнейший, добрый человек. Эти два ощущения очень важны в наши дни. К доброму сердцу тянется все доброе естество. Мечтают люди о справедливости и знают, что она живет около доброго сердца. Трогательно, когда народ восклицает: «Да здравствует Неру!»
Рерих выделяет главные аспекты этих бесед.
«Говорили об индо-русской культурной ассоциации. Пора мыслить о кооперации полезной,сознательной».
Война в самом разгаре. Германский вермахт готовится к решающему броску. Впереди — Сталинград. Кто кого? — гадают газеты. Ставится под сомнение само существование Советского государства. А взгляд художника спокойно устремлен в будущее. Он считает, что настала пора думать о конкретных формах индийско-советского содружества. Он по-деловому озабочен этим. В предвидении новых времен Рерих начинает издавать на свои средства ежемесячник «Новости Советского Союза», дабы правдивые вести о Советской стране хоть в какой-то мере могли противостоять потоку дезинформации, замаскированной, а подчас и незамаскированной клеветы. Этот Поток, увы, не смогла остановить даже война. Все обстояло не так просто, хотя Британская империя и числилась нашим союзником. Рериху приходилось порою объяснять азбучные вещи. Вот его ответ на чье-то послание:
"Вы пеняете, зачем я называю русский народ великим. Но как можете вы во дни величайшего русского подвига сомневаться в истинной сущности нашего народа? Вы судите прискорбно опрометчиво. Вы говорите о том, чего не знаете, а ведь это уже свойство несправедливости…
Ведь вы многого не знаете, но должны бы знать, что русская мощь разбила сильнейшую германскую армию. Без здоровья физического и морального такой подвиг не может быть совершен".