В поисках синекуры
Герои новой книги писателя Анатолия Ткаченко, известного своими дальневосточными повестями, — наши современники, в основном жители средней полосы России. Все они — бывший капитан рыболовного траулера, вернувшийся в родную деревню, бродяга-романтик, обошедший всю страну и ощутивший вдруг тягу к творчеству, и нелегкому писательскому труду, деревенский парень, решивший «приобщиться к культуре» и приехавший работать в подмосковный городок, — вызывают у читателя чувство дружеского участия, желание помочь этим людям в их стремлении к нравственной чистоте, к истинной духовности.
ПОЗДНИЕ ХЛОПОТЫ Повесть
ЗДРАВСТВУЙ, ДОМ!
Хозяин дома оказался интеллигентным старичком, с профессорской острой бородкой, коричневой от загара лысиной, в толстых роговых очках; он внимательно, чуть склонив сухонькую голову, выслушал Ивантьева, подумал о чем-то, глядя в низенькое окошко, за которым красно полыхала тяжелыми гроздьями старая рябина, голубел штакетник, виднелся желтый песок глухого переулка, затем переспросил, удивленно и цепко оглядев Ивантьева карими мокрыми глазами:
— Значит, это ваш дом? Я правильно понял?
Ивантьев только пожал плечами, не находя, что прибавить к уже сказанному. А сказал он, ему казалось, много, вразумительно, хоть и, может быть, слишком поспешно от волнения: он родился в этом доме, в голодном тридцатом году отец завербовался рыбаком на Каспий, вывез семейство перетерпеть трудное время, да задержался на легких хлебах, а потом ушел воевать и погиб в первое лето. Он, Ивантьев Евсей Иванович, тоже был рыбаком и на Каспии, и на северных морях, всю жизнь проплавал, вышел на пенсию, вернулся в родную деревню, отыскал свой дом, прослезился пред его живыми окнами — не сгорел, не развалился, не погиб за долгие сорок с лишним лет! — и вот познакомился с его теперешним хозяином и просит продать ему дом, построенный еще дедом.
— Дилемма, — проговорил, потупившись, старичок, шагнул к письменному столу, набил трубку мшистым табаком, окурил себя сладким дымом. — Ваш отец просто бросил дом, двор... Вы купить хотите. Несправедливость какая-то...
— Да ведь когда было? Куплю. Деньги припас. Последние лет десять из души не выходило: вернусь, вернусь... Если дома нет, на том месте новый построю. Не продадут — участок рядом выхлопочу. Тяга, понимаете?
— Ага. А я каждое лето здесь жил эти десять лет. Именно лет — зимой-то столичный воздух сношу. Что же мне, дачу строить? Теперь тут и завалюхи не купишь: все скуплено, все занято жаждущими природы. А еще не так давно дома пустовали — любой хоть задаром бери. Припоздали вы, милый странник, вернувшийся к отчему порогу.
— Понимаю, — едва не перебил медлительную речь старичка Ивантьев, уже надумав, что ответить. — Я куплю, а вы приезжайте, берите полдома, мне места хватит. Просто хочу дожить в родительском доме, на земле... — Он вздрогнул, ощутив вдруг припомнившийся ему холод северных пространств. — Намерзся, отсырел, укачался на волнах.
— Вам сколько?
— Пятьдесят седьмой. Там раньше пенсия.
— Мне семьдесят шестой. Разница есть. Но думаю, договоримся — зрелые люди. Так вот, поселяйтесь и живите. Никакой купли-продажи. Гляньте в окошко. — Из-за леса вздымалась серо-синяя туча, взметнувшийся ветер длинно поволок по переулку желтую тополиную листву, стекла покрылись зябкой дождевой рябью. — Завтра уезжаю. Хорошо, что застали меня здесь, не то пришлось бы искать в столице. Ну, как говорят теперь, вас это устраивает?
Ивантьев вскочил, протянул руку, чтобы выразить свое согласие, поблагодарить хозяина дома за понимание и душевность, но старичок, погрузив сухонькую ладошку в его широкую пятерню, заговорил сам:
— Правильно, надо познакомиться. Виталий Васильевич Защокин. А вас?.. Хорошо. Евсей — особенно приятно: утраченное имя. Ну, попьем чайку за знакомство или по рюмочке примем? Как на морях — небось горячительным сырость из себя выгоняете?
Чемодан Ивантьева стоял у порога, он заспешил к нему, смущенно наговаривая, что есть у него, на всякий случай, коньяк, водка «пшеничная», — и опять был остановлен спокойным, мягко повелевающим голосом Защокина:
— Нехорошо, Евсей Иванович, в отчем доме пить коньяки да водки. Угощу вас родименькой — рябиновой. Заметили, как она ягодами отяжелела? Соседка говорит: примета — зима будет холодная. Верите в приметы?
— В природные. Шел мимо ельника — все елки в шишках, тоже подумал: холодам быть, природа птицам, зверькам еды наготовила. Не то вычитал где про эту примету, не то от детства осталась...