– Между прочим, они сказали все верно, – подала голос Гиневра. – А если ты, Ланс, не умеешь вести себя прилично, я прикажу, чтобы тебя перевели на вегетарианскую диету.
Тедрос и Ланселот взглянули на Гиневру.
– Это правда – то, что они сказали?! – удивился Тедрос.
– Овощи?! – ужаснулся Ланселот.
– До твоей коронации и официального объявления тебя королем вся власть в Камелоте принадлежит Совету Старейшин, назначенному покойным Артуром, – пояснила Гиневра. – Однако всего через несколько часов ты станешь королем – и вот тогда уже сможешь делать с этими ворами все, что пожелаешь. Это все хорошо известно дворцовой страже, поэтому никто из них даже не попытался помешать Лансу тащить прохвостов в тюрьму.
Тедрос после слов матери заметно успокоился и снова принялся разглядывать свое отражение в зеркале.
– Дорогой, хватит крутиться перед зеркалом – ты и так прекрасно выглядишь. Честное слово, замечательно, – сказала Гиневра. – А вот бедняжке Агате, вероятно, нужно помочь подготовиться к выходу на люди. Пойду-ка я посмотрю, что да как там у нее, а вы уж тут как-нибудь вдвоем, по-мужски с Лан…
– Да с Агатой все в порядке, не волнуйся, – прервал ее Тедрос, осторожно выдавливая обнаружившийся под нижней губой прыщик. «Что я делаю?! – подумал Тедрос. – Я становлюсь ничуть не лучше Софи».
Вслух же он добавил:
– Кроме того, не забывайте, что мне сегодня исполняется шестнадцать лет, и я хочу в этот день побыть с матерью.
Не привыкшая к подобным нежностям, Гиневра густо покраснела от этих слов.
– А мне кажется, что наш маленький король просто побаивается оставаться со мной наедине, – подколол Тедроса Ланселот.
– Еще раз назовешь меня маленьким – разнесу тебя на клочки, – парировал Тедрос, многозначительно похлопывая ладонью по висящему у него на поясе Экскалибуру. – А вообще-то оставаться наедине с тобой удовольствие так себе. Вряд ли найдется много желающих испытать такое счастье.
– Твоя мать, например. Она очень даже любит оставаться со мной наедине, – многозначительно подмигнул Ланселот.
– О господи, – закатила глаза Гиневра.
– Рядом с Агатой все время трется та странная женщина-домоправительница… Ну, она еще душится так, что тараканы дохнут, – сказал Тедрос, рассматривая в зеркале свои зубы. – Она набивалась мне в помощницы, но я сказал, что предпочитаю вас двоих. По-моему, она была очень огорчена.
– Кстати, что за дела с этой дамой, а, Гвен? – спросил Ланселот. – Когда мы приехали сюда прошлой ночью, она была так взволнована. И ты тоже была огорошена, когда ее встретила.
– Да ничего особенного, – неохотно, коротко пояснила Гиневра. – Леди Гримлейн была у меня управляющей хозяйством, я наняла ее сразу после рождения Тедроса. Потом уволила. А теперь она снова вернулась.
– А что, в таком случае, произошло между вами, когда ты ее…
– Ничего не произошло, Ланс.
– Тогда почему сегодня ночью у тебя было такое лицо, словно ты увидела не эту леди Гримлейн, а Милли?
– Кто такая Милли? – спросил Тедрос.
– Коза. Рогатая. При каждой встрече гонялась за твоей матерью вокруг нашего дома, – ответил Ланселот.
Гиневра гулко шлепнула его по спине.
– Боже, сколько же свободного времени было у вас обоих, когда вы сбежали отсюда! – с затаенной завистью пробормотал Тедрос, по-прежнему глядя на себя в зеркало.
– В принципе, леди Гримлейн можно в расчет не принимать, – трезвым, спокойным тоном заметила Гиневра. – Она всего лишь прислуга, приставленная Старейшинами к принцу вплоть до его коронации. Как только тебя официально объявят королем, ты будешь иметь полное право тут же ее прогнать, раз и навсегда.
– Кстати, что на самом деле означает «как только тебя официально объявят королем»? Что я должен буду для этого сделать? Принести несколько клятв и выступить с речью перед народом? – спросил Тедрос, устав наконец любоваться своим отражением. Он отошел от зеркала и плюхнулся в потертое грязноватое кресло, стоящее рядом с его кроватью.
– Мне казалось, ты говорил, что знаешь обо всем, что должно произойти во время коронации, – нахмурилась Гиневра.
– А еще добавил, что ты в наших лекциях не нуждаешься, – подколол будущего короля Ланселот.
– Ну ладно, перестаньте. Скажите лучше, есть что-нибудь такое… особенное, что я должен знать и учесть в своей речи? – нетерпеливо спросил Тедрос.
– От тебя вообще никто не ждет никаких речей, дурачок, – хмыкнул Ланселот.