Иван Анатольевич улыбнулся, затем завел мотор и уехал. Алекс долго стоял и молча смотрел ему вслед.
"О чем же он хочет поговорить? Может, обнаружил что-то важное? Но ведь он не покидает своего дома уже как два года..."
Все было очень загадочно, хотя скорее странно. Алекс вернулся в лагерь, там уже был готов обед и из котла доносился вкусный запах только что сваренного супа.
- Ну что, поговорили? - спросил Рогозин, пытаясь изо всех сил придать своему голосу безразличие. Алекс растерялся, не зная, что ему ответить. Но археолог сам подкинул идею. - Небось, хотел узнать, как идут дела? Проконтролировать, так сказать...
- Ну да... - отрешенно ответил Алекс, его мысли были уже далеко отсюда.
- Все ему надо, вечно суется в чужие дела... - забубнил себе под нос Рогозин, думая, что его никто не слышит. Два археолога враждовали очень давно. Алексей догадывался, что стало причиной их плохих отношений, но никогда не обсуждал это ни с кем. В конце концов, это было их личным делом. Его сейчас беспокоило совсем другое... Интуиция ему подсказывала, что Ковальчук хочет поделиться с ним чем-то необычным.
Костер горел ярким пламенем, искры и дым поднимались вверх к черному звездному небу. Алекс вместе со своими студентами сидел вокруг костра и жарил хлеб на палочках, еще он научил ребят жарить зефир, следуя традиции, привезенной им из-за границы, но жареный зефир не пришелся ребятам по вкусу. А вот картошка, запеченная в углях, считалась самым настоящим деликатесом.
Рогозин как всегда выпил чашку крепкого черного чая с мятой и отправился к себе в палатку. Из-за своего преклонного возраста он не любил посиделки у костра и вообще был мало общительным и по своим взглядам принадлежал к минувшей эпохе. Но, несмотря ни на что, он очень любил археологические экспедиции. Ему не было знакомо чувство юмора, хотя он сам был убежден в обратном. На лекциях Рогозин часто рассказывал один и тот же анекдот, ставший за годы его практики уже легендой. Но не уважать его было нельзя. Это был, несомненно, очень умный и талантливый человек.
В тесном кругу у костра живо обсуждались сегодняшние находки и планы на завтра. Ребята наперебой рассказывали анекдоты и различные "страшилки". Излюбленной темой, конечно, были страшные истории про археологов и их таинственные находки. Особенно все ждали историй Алекса. В лагере он славился своими рассказами, основанными на реальных событиях.
- Алексей Владимирович, может, вы нам что-нибудь расскажете? - к нему обратилась одна из студенток по имени Даша. В правой руке она держала поджаренный хлеб, на губах застыла игривая улыбка. У Дарьи были светлые глаза и светло-русые волосы, аккуратно забранные в хвост. Яркое пламя костра придавало ее коже золотистый оттенок. У ребят были перепачканные лица: пыль наносила на кожу свой собственный загар, придавая им вид настоящих искателей приключений, затерявшихся где-то в глубинах огромного континента.
Тут же несколько десятков глаз устремились на преподавателя в ожидании очередной захватывающей истории.
Алекс задумчиво посмотрел на небо, глубоко вздохнул, будто что-то вспомнил очень далекое и грустное. В его движениях, жестах и взглядах чувствовалась некоторая театральность, благодаря которой его истории не были серыми, а наоборот казались рассказами доброго бессмертного волшебника, повествующего о своих подвигах и приключениях.
- Это было очень давно, - начал он медленно свой рассказ, будто вспоминая что-то действительно давно минувшее и уже практически забытое, о чем он редко думал, что покрылось пылью... - Стояло точно такое же жаркое лето. Группа всадников неслась по степи, постоянно подгоняя своих лошадей, то и дело оглядываясь назад, всматриваясь куда-то вдаль, в линию горизонта, где в любой момент могли показаться черные тени, несущие с собой им смерть.
Впереди всех ехал человек с угрюмым лицом, его глаза напряженно смотрели вперед, губы, сжатые в тонкую линию, скрывала черная борода. Его саврасый конь тяжело дышал, чувствовалось, что с каждым шагом он слабеет, но всадник, будто ничего не замечая, подгонял его. Сразу за ним скакал на черной лошади рыжеволосый мальчик, ему совсем недавно исполнилось пятнадцать лет, он уверенно держался в седле, и ничто в его лице не выдавало того страха, что царил внутри его души и сжимал сердце при каждом постороннем звуке или движении.
Лошади чувствовали напряжение своих наездников, они из-за всех сил бежали вперед, но слишком была трудной их ноша - помимо своих хозяев они тянули за собой мешки награбленной добычи и огромного золотого коня.
Этот отряд казаков совершил дерзкий набег на Сарай-Берке - столицу Золотой Орды. И теперь из-за перегруженного обоза они двигались очень медленно. Они были уверены, что за ними уже организовали погоню.
Казаки то и дело оборачивались на золотого коня, всматривались в его горящие рубиновые глаза. Конь был отлит из чистого золота в натуральную величину, его красота поражала, заставляла сердце биться учащенней, но при этом пугала. Все без исключения понимали, насколько дерзкую и смелую выходку они себе позволили, когда украли этого коня, сделанного по приказу самого Батыя.
Конь стоял у ворот великого и богатого города - Сарай-Берке, он являлся гордостью татаро-монголов, а теперь эту гордость уносили с собой казаки, за которыми уже спешил отряд грозных воинов.
Атаман ехал впереди, он тоже обеспокоенно оглядывался назад - то на золотого коня, то на своего сына, в рыжих волосах которого играло солнце. Он лихорадочно соображал. Выход нужно было найти немедленно, иначе монголы их настигнут, а тогда не жди пощады. Если оставить золотого коня, то лошади побегут быстрее, но им все равно не удастся скрыться от татар, которые всегда славились своими быстроходными конями. Они их все равно нагонят. Здесь, в открытом поле, на уставших лошадях у них не было шансов.