Хочу обратить внимание на один очень существенный момент. Есть колоссальная разница между Я, к которому обращено послание, и так называемым индивидуализмом, социально запрограммированной системой воспитания социальных бойцов. Чему множество очень ярких и привлекательных примеров видим мы, особенно, в американском кино. Смотришь, и хочется верить в то, что это действительно так. Но суть ситуации видна совсем на других примерах. Летчик-истребитель поднимается в небо один, один сражается, один поражает цель, но в действительности нужно около двухсот человек, чтобы самолет взлетел, и все произошло нормально от первой до последней минуты полета. Так что это летит не он. Это летит роль. Это Мы летит. Это Мы покорило космос, а не он. Я разговаривал с одним человеком, который персонально покорил космос, и верю ему, потому что разговаривал я с ним в момент поломки у него этих космических возможностей. Он мне жаловался и пытался в диалоге со мной выяснить, в чем же дело, почему он вдруг лишился способности перемещаться в пространстве. Это был простой человек из очень глубокой провинции, и гордился он не тем, что был на Луне, а тем, что был в Кремле; в тонком теле, как модно сейчас говорить. И когда у него это сломалось, он со мной в это время и общался. И я ему верю. Так случилось, что я встречал в жизни таких людей. Про них можно сказать, что это было сделано действительно персонально, штучно. На исследование таких феноменов потрачены кучи денег, и выяснилось стопроцентно одно-единственное, что это штучно. Есть масса замечательных методик, кроме ДФС, но они без автора не работают. В присутствии автора работают, а в отсутствие нет. А все потому, что они не для Мы, а для Я. Для ученика, причем скорей всего одного. Эта ситуация и породила вечный и очень сложный вопрос, особенно для тех духовных людей, которые принадлежат к традициям, живущим в открытом социуме, на базаре. Вопрос личных отношений с социумом духовного человека. Его личных отношений, личного поведения, особенно в критических социальных ситуациях типа: война, революция, беспредел, нашествие гуннов.
В очень хорошем фильме «Андрей Рублев» есть попытка показать эту проблему. Помните, когда Рублев дал обет молчания, а тут набег татар, приведенных изменником. Что делать? Как прожить так, чтобы Богу Богово, а кесарю кесарево? И как кесарю кесарево, чтобы Бога не продать? Чтоб в Иуду не превратиться? И как Богу Богово, чтобы революционером не стать и памятник своему Мы не поставить под видом духовных подвигов. Как в себе самом отделить одно от другого? Как не приписывать себе то, что сделало Мы, а Мы не приписывать то, что сделал сам? И как не пугаться своей машины и не называть ее ласково — это я?
Я не собираюсь сейчас давать исчерпывающие ответы на все эти вопросы. Я только хочу произнести их вслух. Потому что, может быть, они все подвинут к поиску. Наш общий друг и приятель Абу Силг сказал как-то: «Вся твоя „жизнь“ это объективация твоих (в скобочках твоих, потому что еще надо выяснить — твоих или наших) отношений с реальностью». И больше ничего. Понимая в данном контексте «жизнь» в том качестве, с которым в нашей традиции предлагается растождествиться, потому что это жизнь Мы. Когда мы говорим, что здесь мы не живем, здесь мы Игорь Николаевич, мы Вова Иванов, мы Дарья Петрова работаем, это совершенно правильно. Это только объективация твоих отношений с реальностью и больше ничего. Реальность настолько многогранна, обладает такой полнотой, что ей, собственно говоря, ничего не стоит повернуться к тебе любым местом. Но если тебя нет, а есть только Мы, то она и поворачивается общим для Мы местом. И никакого персонального послания ты, естественно, не получаешь, потому что тебя нет. Оно есть, послание — есть! И персональная судьба есть. И дух. Он, собственно говоря, никогда никуда не исчезал. Все есть. И в этом смысле Махариши прав, когда говорит, что, собственно говоря, нечего достигать, какой путь, все уже есть! Все есть. Но это все предназначено тебе. Главное, чтобы был ты. Если есть ты, есть и индивидуальное отношение, есть индивидуальное послание, индивидуальная судьба. И реальность поворачивается к тебе как раз этим твоим персональным местом.
Сто тысяч рублей одному это что-то, а сто тысяч этих же рублей ста человекам это уже почти ничего. А тысяче человек — просто символические бумажки.
Это персональное послание, по-моему, и есть благодать. Вдруг появляется Я, и обрадованный Господь восклицает: «Вот, бери, это давно уже лежит для тебя». А пока Мы, «духовные искатели», все как один и все вместе. Ничего лично тебе не нужно. Ты не ты. Лошадь не твоя. Извозчик тоже не ты.
— А кто же ты?
— Мы.
В такой ситуации все так и будет — вместо благодати Божьей девальвированные бумажки. Только человек, все это переживший, осознавший и по возможности воплотивший, может стать игроком в этой большой божественной игре, которую некоторые называют Лилла, а некоторые называют большим юмористическим спектаклем. Все время смешно. Иногда большой соблазн переместиться в это место, но как только переместишься, смех разбирает по любому поводу. Куда ни глянь — все смешно. Я помню, как возмущенные духовные искатели жаловались на меня мастеру, что в такое страшное время я себя так несерьезно веду. Мастер еще подогревал это, чтоб возмутить толпу. Он говорил: «Как, вот в такое время? Да, действительно. А Игорь что делает?» Он сидит и поет: «Крылатые ракеты летят, летят, летят.» А я действительно сижу и пою. Некоторые возмутились: «Когда мы боремся за… Он сидит тут, гад, и поет. И смеется, над чем смеется?»
Помните, у Гоголя в «Ревизоре»? «Над кем смеетесь?» Финал, да? Собираясь ставить как-то пьесу, подумал: а, действительно, над кем? Если не в защиту себя кричит он: «Над кем смеетесь, над собой смеетесь», а как человек, с которым на смертельной грани случилось маленькое просветление. Городничий книжный человек. Каждый городничий имел полный свод законов Российской империи. Это больше ста толстенных томов в телячьей коже. И они были в кабинете у каждого городничего. А Хлестаков — он, естественно, не книжный, он наш человек. Белинский писал про него: мелкий бес. Он не по правилам играет, он не знает, как надо ходить в ответ на Е2 Е4. Он играет совершенно невероятным образом. А городничий, он хочет, чтоб все по правилам, и вдруг до него это все доходит. И я подумал: а что, если спектакль закончить рождением Я городничего? Над кем смеетесь? Над собой!
Смейтесь над Мы. Ведь действительно очень весело.
Прийти. Увидеть. Убедить
«Меня просто удачно в лестничный пролет столкнули в детстве. Как сказала моя „шефиня“, доктор медицинских наук, профессор Нягу Ангелина Ивановна: „У вас, Игорь Николаевич, травма в интеллект пошла“.
Ничего во мне такого необыкновенного нет. Хорошая башка. Так много хороших башков».
Для того чтобы не просто пережить встречу с традицией, не просто тотально ощутить, что это то, что вы хотите, не просто уверовать в это, а чтобы в этом пребывать, необходимо, прежде всего, увидеть, как изменилось пространство вашей жизни.
Традиция придерживается принципа, что и любовь и вера должны быть зрячими. Это принципиально важно для нашей традиции, поэтому традиция не принимает фанатизма, даже в самом чистом его проявлении. Многие из вас пережили события, в которых это было абсолютно ясно явлено. За двадцать шесть лет, которые прошли с того момента, когда я осознал свою работу, все попытки сектантства и фанатизма удалось нейтрализовать, для того чтобы получилось живое. Очень точное определение тому, что я вам хочу передать, дано Леонидовым: любовь и вера должны быть зрячими, а мысль горящей.