Мы не раз говорили, что в процессе формирования человек создается в соответствии с конфигурацией социального давления. Так он создается, так существует и так поддерживается. Социальное давление развивает в нем его Я-концепцию и в первую очередь такую ее часть, как «Я как Мы». Это очень важно. Человек, не обученный саморефлексии, не использующий получаемые знания прежде всего для изучения самого себя, делает большую ошибку, потому что изучает других. А это совершенно немыслимое занятие, ведь других очень много, а вот ты один, и можно что-то успеть все-таки изучить. Так вот, если вы будете изучать самих себя, вы выясните, что «Я как Мы» делает вас существами, относительно приемлемыми в социуме. Становясь духовным искателем, человек начинает следовать чему-то, лежащему за пределами Мы, и, естественно, становится асоциальным, потому что с этого момента давление, формирующее человека, идет не из социума и придает ему некоторые черты, которые позволяют опознавать его как чужого для данного социального окружения. Естественно, он начинает раздражать окружение и оно начинает раздражать его. Наступает эпоха бесконечного конфликта. Тем более что люди умудряются и это знание использовать под «как оно должно быть», ведь с точки зрения вновь приобретенного знания — вообще все не так. Одно безобразие. Если новое знание использовать не как знание, а как идеологию, то вы опять попадаетесь в ловушку «как оно должно быть».
Что в этом случае происходит? Следуя давлению другой, не социальной, структуры, вы вываливаетесь из рядов вашего привычного Мы, и это очень неприятно, так неприятно, что порождает сильнейшее желание — сбежать. Сбежать и перенести все, что называется верой, осознанной преданностью, куда-нибудь далеко, в запредельное, тридевятое царство, семидесятое государство. Пусть будет везде, только не здесь. Пусть будет там хорошо, где нас нет. Я всегда говорил, что такие поговорки надо выполнять с точностью до наоборот, и тогда они превращаются в указатели на духовном пути. Было: там хорошо, где нас нет. Переворачиваем, говорим: там хорошо, где мы есть. И это уже ориентир на духовном пути. Таких поговорок много. Тот факт, что их надо переворачивать, и показывает, что, становясь на духовный путь, вы становитесь «перевертышем». И все начинаете «понимать» с точностью до наоборот.
Дело в том, что духовный путь в его первой части — это путь к себе. Это путь из Мы к Я. Путь обратный направлению социализиции.
Почему в моих словах появляется пафос, когда я говорю об этом? Мне стало трудно слышать от школьных людей, что духовный путь — это какая-то сказка в духе Кастанеды. Раньше я мужественно держался. А сейчас уже как-то хочется отдохнуть от всего этого. Потому что сколько раз можно повторять одно и то же? Нет никакого другого реального содержания у духовного пути, кроме как — путь к себе. Пока человек не встретился с самим собой, больше ему нечего делать. Если для этого нужно ходить в астрал — ходите. Если для этого нужно, наоборот, никуда не ходить, никуда не ходите. Но дойдите до себя! А потом все остальное.
Приходит человек и начинает мне «пудрить мозги»: «Игорь Николаевич, понимаете…» А его нет! С кем я должен разговаривать? Я должен опять играть со школьным человеком в «социальную игру», я делаю вид, что ты есть, ты делаешь вид, что я есть… Так хорошо. Взаимное поглаживание. Он еще сам про себя ничего не знает, а уже грезит об устройстве и переустройстве мироздания. Так чем же он отличается от недуховных и неискателей? Тем, что у него на одну иллюзию больше?
Конечно, трудно заниматься собой, я понимаю. Но больше нечем заниматься, нечем. Можно прятаться во что угодно. Можно прятаться в бурную деятельность, можно прятаться в чтение заумных текстов, можно прятаться в якобы медитацию. Пряталок полно. Но если за всем этим нет желания найти себя, то тогда все это никакого отношения к духовному развитию не имеет. Во всех религиях мира сказано: храм божий внутри тебя. Птичка-рыбка, познакомься с самим собой. Кто ты такой, созданный по образу и подобию? Вылезь из матки Мы. Напрягись немножко и преодолей это давление. Конечно, это трудно. Конечно, это может кого-то обидеть, особенно из ближайшего окружения. Но это необходимо. Иначе — иллюзия пути, иллюзия веры, иллюзия освобождения.
Мы создали огромный мир, социально-психологический мир школьных людей. Их много, они плодятся, как грибы после дождя. Саморазвивающаяся система. Система создана, живет, развивается, и от этого уже никуда не денешься. Но это, естественно, убежище.
Приходят ко мне «наши люди» и начинают говорить: «Вот, Игорь Николаевич, не получается с фирмой, не получается с предприятием, никак не можем денег заработать», — то, се, третье, десятое. Ну, я иду и подсматриваю, как они общаются с социумом. «Вы извините, мы, конечно, неполноценные, потому что духовные искатели, но мы хотели бы еще и денежек заработать. Мы понимаем, что это нехорошо, недуховно. Но есть хочется». Лучше бы просто говорили: «Подайте Христа ради, пропадаю совсем на целине духовной».
«Аркадий, через него мне был явлен учитель, мне однажды сказал — я думал, он так, ляпнул: „Вот когда…“ — таким профессорским голосом… он уже тогда имел склонность к профессорским образам — „… когда ты будешь проходить мимо пьяного, валяющегося в собственной блевотине, и услышишь через него сказанные тебе слова — считай, что ты чему-то научился“. Образ из уст интеллигентного европейского профессора — правда, тогда он еще не был профессором, его еще гоняла ГБ. И я так запомнил, ну, учитель, да, образ. И вдруг годика через три с половиной я осознаю себя в потрясающей ситуации — я иду мимо пьяного, валяющегося в собственной блевотине, и он не своим голосом сообщает мне совершенно потрясающую вещь. Я не побежал спрашивать у Аркадия, как он получил это предвидение. Он и сам не знает как. Да и не надо знать как. Он сказал. Я услышал. Оно случилось. Все. Ну, три года — это же не так много. А мимо скольких людей мы проходим… как от мух. „Я по духовность. Кыш, люди, кыш. Не мешайте мне, я иду… я на пути. Кыш. Кыш. Кыш“. Так что… А знание-то, ведь оно так и существует — в форме людей, ибо каждый человек именно поэтому и есть проводник бесконечного океана знания и силы, лежащего позади него.
На сем позвольте откланяться, искренне Ваш, Игорь. До свидания».
За вами огромный океан — бесконечный источник знания и силы, субъективная реальность резонирует с объективной, — а вы себя как ведете? И когда мне надоело видеть в течение множества лет одно и то же, я задумался над тем, в чем же все-таки дело. И увидел. Просто нет веры. Люди пользуются всем этим как убежищем, но не верят. Все, что подвергает сомнению их привычное отношение к миру, к людям, к обычной системе действий, к обычной системе оценок, все это запрещено. Там, внутри. «Школа? — да, это, да. Но я ж в министерство пришел, какая там Школа?! Там Школы нет».
Но если хотя бы в одном месте веры нет, значит, ее нет нигде. Если я верю, то я верю везде. Потому что тогда есть Я, который верит. Невозможно в одном месте верить, а в другом нет. В таком случае можно говорить о вере, когда это удобно кому-то из нас, кому-то из этого коллектива, который мы считаем собой.
Помните, как именовали себя русские цари: «Мы, Божьей милостью, император Великия, Белыя и Малыя Руси, царь Польский, князь Казанский и т. д». Вот вам пример честного признания отсутствия себя как единого. Есть Мы. Так и каждый из нас должен признать: «Мы, Божьей милостью, муж, любовник, слесарь, пешеход, гражданин, и так далее, и так далее. Поверьте!
— Верим».
Встречается и другой подход. Он кажется совсем иным, но в действительности рожден тем же отсутствием веры. Человек услышал, что школьное знание помогает и способствует решению задач, и следует варианту номер два. «Мне все быстро, пожалуйста, быстро самолет, теплоход, быстро доход. В чем дело? Я представитель Школы». Что то же самое, оборотная сторона медали: «Извините, я некоторым образом…» Вторая идея, порождающая невозможность и страх верить, состоит в том, что существует якобы некоторое «на самом деле». «А вот на самом деле все это не так. А на самом деле…» И опять оказывается, что мы сверхсущества. Мало того, что мы знаем априори, «как оно должно быть». Мы еще точно знаем, «как оно есть на самом деле». Мания величия потрясает человека. Но за счет нее, наверно, он всех и победил. Теперь кричим про экологию. При чем тут экология, если существо знает, как должно быть и как есть на самом деле? Что ему еще надо знать, я не понимаю? Он же просто всеведущ! Но есть ли такая вещь, как «на самом деле»?