Войдя в сухую прохладу лесной избушки, я, сбросив рюкзак с плеч упал на нары и забылся, в тревожной полудрёме...
Через несколько часов очнувшись, заставил себя выйти, принести воды, вскипятить и попить чаю, и снова повалился спать!
Так я провалялся на нарах почти сутки, и только чуть придя в себя, к следующему полудню, отправился дальше, в намеченное место...
Странно, но иногда летом, жить в тайге, тяжелее чем зимой: из-за жары, комаров, паутов и мошки. Лесная жизнь в это время превращается в пытку!
Даже звери, днём прячутся в прохладные тенистые чащи, выходя кормиться и пастись в конце ночи, в самые тихие часы, когда кровососущих становится меньше. Иногда, по рассказам старых охотников, мошка и пауты, заедают звериных детёнышей до смерти. Каково же человеку?!
ЗЕМНОЙ РАЙ
... Но бывают и замечательные дни и места.
Например, на вершинах обдуваемых ветерком горных скал, или на широких, безлесных болотинах, в ветреный день. ..
Однажды летом, в лесах Ленинградской области, которые мало в чем уступают сибирской тайге, я брёл, отбиваясь от комаров через густой перелесок и вдруг, вышел на край широкого чистого болота.
Пробравшись на его середину, я увидел множество золотистых сладко спелых ягод морошки, растущей среди мягкого и сухого мха.
Дул ровный, ароматный ветерок согнавший всех комаров в пограничные с болотом леса. Над моей головой светило в чистом, синем небе, ярко-золотистое, тёплое солнце.
Озирая это природное великолепие, я счастливо запел какую- то радостную песню, упал на спину, на пружинящий мох и долго лежал бездумно глядя в глубины Космоса, прячущегося за небесной синевой...
"Ради таких мгновений счастья и свободы стоило жить и мучиться поисками смысла, все эти годы" - думал я, ощущая себя властителем этого первозданного Эдема...
Другой такой счастливый случай произошел, в долине Муякана. Был июль и жара - под тридцать градусов. Мошка и комары залезали даже под накомарник...
В одном интересном месте, я решил обследовать горные склоны и свернул в распадок, в сторону от реки и вскоре вышел на нерастаявшую ещё с зимы, наледь.
Температура, на поверхности ровной как стол ледяной "дороги", была оптимальной для человека - в районе пятнадцати - шестнадцати градусов.
Я с облегчением снял накомарник, мокрую от пота энцефалитку и пошёл вверх по наледи, дыша полной грудью и любуясь зарослями кедрового стланника зелено-бархатного цвета и толстым слоем мха на камнях, тоже окрашенного зелёным, разной степени интенсивности.
Стланик покрывал непроходимой "стеной" склоны гор по краям ледяной "реки".
Вскоре, я вышел к небольшому перевальчику, купающемуся в солнечных лучах.
Здесь лёд, прорезанный талой водой, превратился в отдельные ледяные глыбы, высотой в несколько метров и отдалённо по форме напоминающих бело - зеленоватые катера выброшенные на скалы...
Под "днищами" этих "катеров", журчали и плескались потоки прозрачно - зеленоватой, талой воды...
Пройдя чуть вперёд, я увидел в горной котловине изумрудно - стального цвета озерцо, с ледяными островками-айсбергами, плавающими по искрящейся под солнцем поверхности...
Поднявшись ещё выше, я достиг горной вершины, с которой, на многие километры открывался вид на необъятную страну горных вершин и хребтов, громоздящихся чуть внизу, под моими ногами и раскинувшихся вокруг, уходящих вдаль на все стороны света...
Сбросив рюкзак, я разделся до трусов и осторожно ступая босыми ногами по сухой, серо- зелёной травке, насобирал сухих веточек и развёл маленький, почти бесцветный под солнцем, костерок.
Набрав в котелок снега из соседнего снежника, я вскипятил чай, поел, запивая бутерброды ароматным напитком и некоторое время сидел задумавшись, поглядывая на щетинившиеся елово - кедровой тайгой склоны малого хребтика внизу, за которым располагался посёлок строителей БАМа, с загадочным названием - Тоннельный...
Чуть левее, в тайге стоял и мой домик - сейсмостанция, спрятавшийся за горкой, под северным склоном.
Я полной грудью дышал прохладным воздухом и думал о многообразии мира вокруг нас. Ещё два часа назад, в нескольких километрах отсюда, я мучился от жары и не оставляющей в покое, мошкары.
А тут я загораю, как где-нибудь на черноморском побережье и уже забыл о физических мучениях, преследовавших меня внизу...
...Там, на вершине, я был счастлив и горд своей причастностью этому миру красоты и добра, чувствовал себя почти Богом, - ибо полное счастье доступно только божественным созданиям...
Бывают внезапные ощущения счастья жизни и зимой, когда вокруг зимовья воет и стонет яростный морозный ветер несущий облака снежной крупы, а ты, в окружении крепких стен, в тёплом и уютном пространстве, дремлешь, вспоминая увиденное днём и строя планы на завтрашний поход.
Ты сыт, здоров, силён и главное свободен, и можешь завтра увидеть чудо: найти медвежью берлогу, с дремлющим внутри Хозяином тайги, подстеречь стадо коричнево - шоколадных, крупных и сильных изюбрей, или выпугнуть из ельника громадного и нескладно-чёрного, рогатого лося...
В одиночестве, на лоне величавой и равнодушной природы, есть своё непередаваемое очарование. После долгой жизни в тайге, в одиночку, в душе воцаряется спокойствие и осознание общности со всем, что тебя окружает: деревьями, травами, зверями, солнцем, луной и звёздами...
В такие моменты понимаешь, что только свобода может сделать человека счастливым по настоящему...
Конечно, ощущение душевного комфорта и равновесия приходит в теплом, чистом красивом месте, но зимой, это часто бывает в защищённом месте - например в лесном домике, или на солнечной и безветренной поляне!
Плохие зимовья.
Но зимовья бывают и плохие, стоящие на нехорошем месте, а ещё и с мышами...
Одно зимовье, стоящее по другую сторону соснового леска описанного уже мною, мы с братьями называли "ледником".
Его спрятали в сивере, в сосновой чаще и потому, оно круглый год было сырое, с плесенью по углам. Да и воду приходилось брать прямо в болоте...
Хотя надо отметить, что место было глухое, малопосещаемое человеком, что для охотника удобно.
Как -то раз, вечером, мы жгли костёр и пили чай, сидя вокруг огня рядом с "ледником". И вдруг, Валетка - крупная сибирская лайка, - вскочил и бросился в темноту. И мы услышали, как по лесу зашуршали, застучали на бегу копыта. Оказалось, что к зимовью подошли почти вплотную ничего не боящиеся кабаны...
Вскоре Валетка возвратился, но долго ещё взглядывал в темноту, недоумевая и удивляясь наглости кабанов...
Место действительно было потайное. Но один я там останавливаться не любил... Наверное потому, что близко подступающий лес и недостаток солнечного света, невольно пробуждали ощущение опасности...
Помню другое зимовье, в отрогах Хамар-Дабана, в густых кедрачах...
Сделано оно было умело и место видное, на краю горного склона.
Но в нём было много мышей, которые не давали мне спать, а иногда, во сне, я чувствовал, как они бегали по телу.
Поэтому, спал я плохо, не высыпался и когда мы из зимовья уходили, то вздыхал с облегчением...
Согласитесь - если ты человек чувствительный, а по твоему лицу, хоть однажды пробежала мышь, касаясь кожи холодными лапками, то крепко спать в этом месте тебе будет трудно...