— Не упрямься, — улыбнулся Эллисон и вытащил винтовку из чехла.
Бизон, казалось, понял его намерения и пустился прочь тяжёлыми скачками. Бак проворно приложил приклад к плечу и выстрелил, но пуля лишь задела громадное животное, напугав его и заставив его бежать быстрее. Он пустил коня галопом, бросив повод вьючной лошади. Охотясь на бизонов, Бак обычно подъезжал к ним максимально близко, чтобы бить наверняка. Если подобраться к быку вплотную, то даже самого крупного можно свалить одним выстрелом.
Но в этот раз бизон попался хитрый. Он прыгал то туда, то сюда, не позволяя всаднику приблизиться. Его чёрные глаза сверкали из-под взлохмаченной пыльной шерсти, пересохший язык то и дело высовывался полумесяцем из открытого рта, могучая голова дёргалась вправо и влево, отгоняя охотника короткими чёрными рогами, хвост поднялся и вилял лохматым концом, будто грозя человеку.
С большим трудом Бак заставил коня подскакать близко к бизону и выстрелил. Пуля попала под лопатку рогатому гиганту, но он продолжал мчаться вперёд. По языку его потекла кровь.
Внезапно бизон ринулся на всадника, и только ловкость Эллисона спасла его от страшного удара. Рога проскользнули в каком-то дюйме от лошадиной груди, едва не свалив её. Если бы это произошло, Бак неминуемо попал бы под копыта разъярённого животного и был бы растоптан. Ему не раз приходилось наблюдать такие сцены во время большой охоты. Однако он был готов к такой выходке со стороны бизона. Быстро перезарядив винтовку, он выстрелил ещё раз. Бык завилял, оступился и в конце концов упал.
— Вот и всё, мой могучий брат, — Эллисон остановил коня возле огромной туши, — я благодарю тебя за твоё мясо и шкуру. Если бы не ты, мне пришлось бы голодать. Но Великий Дух послал тебя мне. Не злись, что мне пришлось лишить тебя жизни. Теперь я приму твою силу. Не тревожься. Ни твоё мясо, ни твоя шкура не пропадут. Я всему найду применение…
Спрыгнув с коня, Бак достал нож и быстрыми движениями вспорол шкуру на брюхе бизона, затем ловко отделил с помощью широкого ножа шкуру от мяса. После этого он взял животное за рога и принялся поворачивать мощную голову, переваливая тушу с бока на живот, и вскоре бизон уже лежал ободранной спиной вверх. Следуя привычке, Бак в первую очередь вырезал длинные куски мяса между лопатками быка; все охотники признавали это место самым лакомым в бизоне.
Едва уложив мясо в мешки, Бак услышал далёкий топот конских копыт. Он выпрямился и в следующую секунду увидел над ближайшим холмом человек десять обнажённых всадников. У всех за плечами висели колчаны со стрелами и круглые щиты, у одного поблёскивало в руках длинноствольное ружьё. Заметив человека возле разделанной бизоньей туши, индейцы вытащили луки из колчанов.
— Да у вас совсем не дружеские намерения, — заключил Бак, отступая к лошади. — Кто бы вы ни были, у меня нет желания сближаться с вами.
Не дожидаясь дальнейших действий краснокожих воинов, Эллисон вспрыгнул на своего скакуна и погнал его прочь. Лишь отъехав на приличное расстояние, он приостановился и оглянулся. Индейский отряд подъехал к бизону, многие спешились. Сгрудившись над тушей, индейцы копались в бычьих кишках, кое-кто горстями черпал кровь и пил её медленными глотками.
— Пусть горячая печень придаст вам силы! — крикнул Бак им и помахал рукой.
Некоторые индейцы ещё оставались в седле, и один из них, выкрашенный белыми полосами по всему телу, погнал было коня по направлению к Эллисону, но передумал и быстро вернулся обратно. Зов желудка оказался сильнее жажды подвигов.
Юдит Моррисон любит тебя (1863)
Бак Эллисон провёл лето 1862 года на берегу Найобрары в Лэсли-Таун (том самом, где два года назад он подрядился проводить партию мормонов до форта Ларами). В Лэсли он сошёлся с коренастым и широкоскулым Билли Шкипером. Билли имел своё торговое дело, промышлял мехом, разумеется, не стремясь конкурировать с Пушной Компанией.
— Мне достаточно моего куска. Я не желаю поперхнуться, хватая более жирный ломоть, — смеялся Шкипер. — У меня дурная наследственность. Никто из моих предков, Бак, не смог покинуть этот грешный мир своей смертью. Дед моего деда был шкипером на какой-то океанской посудине и велел всем называть себя Шкипером, когда оставил парусник. Так и приросло к нему это прозвище, приросло и стало настоящим именем. Все дети после него носили фамилию Шкипер… Так вот, дорогой мой Бак, его убили ещё до Американской революции. В форте Дирфилд, что стоял в Новой Англии, во время войны англичан с французами с него сняли скальп. Была жуткая зима, как рассказывали мне, никто не мыслил в ту ночь о нападении. А снегу намело столько, что весь частокол занесло, через него можно было запросто перешагнуть, что, собственно, и произошло. Подкрались французы, с ними индейцы из племени Чагнавагов и перебили массу людей. Тогда и погиб первый Шкипер нашего рода. Жена его чудом уцелела с детьми… Затем понеслось. Кого-то раздавило деревом в лесу, кто-то утонул при переправе, кого-то лошадь насмерть затоптала. Деда задрал медведь, а бабку в Иллинойсе убили во время войны Чёрного Ястреба. Отец мой, бедняга, подвернулся какому-то головорезу и умер с пулей в желудке. Он страсть как любил пожрать, но такая закуска оказалась не для него. А матушку я не видел никогда, потому что она скончалась при моих родах… Знаешь, Бак, у всех наших было по несколько детей, и все обрывали жизнь, не дойдя до старости… Я в нашей семье был первым и последним ребёнком, да не оставит моих предков Господь… Поэтому я не рвусь соперничать ни с кем. Я последний остался в нашем роду. И я бы предпочел сам протянуть ноги, а не подыхать с ножом под ребром. Ха-ха!