Между тем в Церкви стали проявляться определенные тенденции, которые повлияли на адвентистское понимание инспирации. Отражением одной из них стал выход в свет в 1958 году первого тома Избранных вестей с подборкой основных высказываний Елены Уайт на эту тему. Ее умеренный взгляд на инспирацию и ее концепция «мысленной» инспирации впервые стали легко доступны широким кругам адвентистов.
Второй тенденцией стало постоянно умножающееся число адвентистов седьмого дня, получивших ученые степени в богословии и прочих академических областях, благодаря чему многие из них оказались под влиянием различных форм литературной и библейской критики и стали больше полагаться на человеческий разум как основу всякого рода богословских изысканий. В течение 1970–х и 1980–х годов Церковь организовывала различные мероприятия, направленные на изучение инспирации и разработку правильной методики толкования Библии. В 1974 году, например, Северо–Американский дивизион и Институт библейских исследований провели ряд библейских конференций по этим темам. В качестве сопроводительных материалов к этим конференциям Институт библейских исследований выпустил серию тщательно выверенных исследовательских работ под общим названием A Symposium on Biblical Hermeneutics. Благодаря этим конференциям появилось серьезное исследование на эту тему, проделанное Герхардом Ф. Хазелом и вышедшее в свет под названием Understanding the Living Word of God (1980). За ним последовала еще одна его книга — Biblical Interpretation Today (1985).
Вопрос выбора правильной методики толкования Библии был в центре внимания на консультативной встрече 1981 года (проведенной по типу конференции в Глейсер–Вью) между церковными администраторами и богословами, перед которой была поставлена цель снять напряжение, возникшее после кризиса с Дезмондом Фордом. Участники встречи обнаружили определенные разногласия по поводу той концепции инспирации, которая гласит, что Библия имеет как человеческий, так и Божественный аспекты. Не менее разнообразными были мнения и по поводу использования историко–критического метода в изучении Библии.
Эта тема (историко–критический метод) вновь всплыла на годичном совещании Генеральной Конференции в октябре 1986 года. На этой встрече был принят документ под названием «Изучение Библии: предпосылки, принципы и методы». В нем подтверждалась традиционная историческая позиция, согласно которой « 66 книг Ветхого и Нового Заветов представляют собой ясное, непогрешимое откровение о Божьей воле и Его спасении. Библия есть Слово Божье и единственный критерий, с которым надлежит сверять всякое учение и всякий опыт» ( Ministry, April 1987, 22).
Основная функция этой декларации состояла в том, чтобы изложить главные принципы изучения Библии. Между тем она практически отвергла историко–критический метод в том виде, в котором его выработали неадвентистские богословы. «Богословы, использующие этот метод в его классической формулировке, приступая к исследованию библейского текста, действуют на основе предпосылок, которые заведомо отрицают достоверность повествования о чудесах и прочих сверхъестественных событиях, представленных в Библии. Даже в измененном виде, при сохранении принципа критицизма, этот метод, ставящий Библию в подчинение человеческому разуму, неприемлем для адвентистов» (там же; курсив мой). Далее в этом документе содержится призыв к тщательному литературному, историческому и контекстуальному анализу Библии.
В приведенной выше цитате есть два чрезвычайно важных момента: во–первых, отрицание превосходства человеческого разума над Библией и, во–вторых, отказ от натуралистических предпосылок, на которых утверждается историко–критический метод. Господство разума и натуралистических предпосылок, как мы уже увидели в 6–й главе, было заложено в само основание либерализма 1920–х годов. Так что в этом смысле данный документ зиждился на твердой, умеренной позиции. К сожалению, преамбула к нему, в которой содержались эти высказывания, произвела своего рода разделение в адвентистском академическом сообществе. Некоторые богословы определяют историко–критический метод таким образом, что невозможно отделить означенные предпосылки от методологических элементов, тогда как прочие адвентистские ученые мужи не менее твердо уверены, что подобное размежевание возможно. В результате первая группа склонна использовать эту методологию, но метод исследования у нее проходит под названием историко–грамматического или историко–библейского, тогда как большинство представителей второй группы отвергают предпосылки историко–критического метода «в его классической формулировке», но при этом сохраняют за своей методологией его название. Таким образом, для большинства адвентистских богословов данная проблема лежит в основном в плоскости семантики. С другой стороны, есть, безусловно, и такие, кто вступил на либеральную платформу, признав главенство разума и натуралистических предпосылок. В любом случае важно не то, как те или иные люди именуют свой метод исследования Библии; гораздо важнее, что они предпочитают — придерживаться натуралистических предпосылок историко–критического метода «в его классической формулировке» или верить в то, что Библия есть Божественное откровение о Божьей воле, сообщающее сведения, недоступные для обитателей Земли каким–либо иным образом. К сожалению, люди, участвующие в дискуссиях на эту тему, зачастую упускают из виду суть вопроса, заостряя внимание на ярлыках.