II
СТРАШНЫЙ БАГАЖ
Найденная рука и нога побывали в участках, а затем с соответствующими протоколами были препровождены в прозекторскую Обуховской больницы. Теперь они лежали на клеенке, обложенные льдом, посиневшие, страшные ужасом того преступления, которое было совершено над их владельцем.
Почти весь штат сыскной полиции, доктора и следователь собрались у страшных находок. Начальник сыскной полиции держал в руках протоколы полиции и делился мыслями со следователем.
— Да, — сказал он, хмуря белые брови, — несомненное преступление.
— Несомненное, — подтвердил и следователь.
— И преступник очень ловкий, вроде Джека-вспарывателя. Репортеры были? — обратился он к агентам.
— Заходили двое, обещали прийти еще раз, — доложил молодой человек с прыщами на лице.
— Тайн никаких, — сказал начальник. — Рассказывайте всем.
— Слушаю-с! — ответил молодой человек.
— Фотографии сняли? — спросил начальник у помощника.
— Во всех видах, — ответил тот — плотный, коренастый господин, похожий на фельдфебеля в отставке.
— Ногу в чулке и без чулка?
— Так точно-с.
— И руку?
— И руку.
— А опрос сделали? — обратился начальник сыскной полиции к агентам, в участках которых были сделаны страшные находки.
— Так точно-с, — ответили в голос оба агента; один — маленький, рыжий, в веснушках, другой — высокий, тощий, как голодающий индус, и черный, как жук.
— Так. А измерение и описание?
— Сделаны.
— Ну, проверим, — сказал следователь и взял протоколы врачей; начальник развернул протоколы полиции, а помощник вынул из кармана два листка. — "Нога, — сказал следователь, смотря на протокол. — Левая нога, отрезанная от трупа женщины неискусной в операции рукой. По виду ноги владелица имела около тридцати лет". Ну, это — их специальность, — пробормотал следователь. — А вот, — и он начал читать: — "Согнута в колене, под углом в сорок градусов".
— У меня тридцать шесть, — сказал начальник.
— Видите ли, — объяснил его помощник, — она была мерзлая, потом оттаяла, потом ее мерили и согнули, когда замораживали. Вот-с.
Начальник кивнул головой.
— Ну, это не нужно. Дальше!
— "Кожа ровная, гладкая, на мизинце мозоль, под коленом родимое пятно, величиной с серебряный пятак", — продолжал следователь.
— Верно-с!
— "Выше колена повреждение, причиненное острым орудием…"
— Это Тишка-тряпичник крючком, — пояснил рыжий агент.
— Ну, ну, — недовольно произнес следователь и продолжал: — "Уж над мертвой ногой, причем вырван кусок мяса. Нога отделена от паха сначала острым орудием, а затем кость грубо перебита топором или сечкой, отчего конец ее неровен и расщеплен. Длина ноги от конца кости до ступни один аршин четыре вершка".
— Верно, четыре вершка, — подтвердил помощник.
— "Рука, — продолжал следователь, — правая, несомненно женская, отделена от плечевого сустава грубо и неумело. Длина от конца расщепленной кости двенадцать вершков с половиной".
— Верно.
— "Выше локтя рана, очевидно сделанная зубами собаки".
— Генеральская собака, — сказал помощник.
— И все.
— Однако немного, — сказал следователь и задумался.
А начальник решительно произнес:
— Непременно надо найти правую ногу и левую руку.
Агенты смущенно переглянулись.
— Да, да! Осмотреть все выгребные ямы! Мы найдем этого злодея, — и начальник поднял палец.
— Что же, — сказал следователь, вздохнул и закрыл портфель, — нам, пожалуй, делать здесь нечего. Едем?
— Я тоже, — сказал начальник.
— Что прикажете делать с рукой и ногой? — спросил фельдшер.
— Пусть полежат пока, — ответил следователь. — Так я пошел.
— Всего лучшего! — распрощался с ним начальник сыскной полиции и сказал помощнику: — И мы домой!
Они уехали в свое управление.
Едва начальник вошел в кабинет, как пред ним явился дежурный чиновник.
— Что такое? — недовольно спросил начальник.
— Сообщение по телефону, — ответил дежурный, — от жандармского управления Варшавского вокзала.
— Ну, в чем дело?
— В Вильну пришел багаж, а в нем голова и рубленое мясо.
— А… а, — взволнованно воскликнул начальник. — Вот и след. Это от той же женщины. Ну, что дальше?
— Его переслали сюда, а нас спрашивают.
— Сюда доставить, доставить немедленно! Чухарев, поезжайте вы, — закричал начальник, обращаясь к рыжему агенту.
Тот от радостного волнения застегнул пиджак на все пуговицы и воскликнул:
— Лечу, лечу… в один миг.
— И сейчас же мне доложите, — сказал начальник. — Известите по телефону следователя и прокурора.
Чухарев умчался.
Начальник вышел в общую комнату и обратился к помощнику:
— Август Семенович, пойдемте-ка! — и снова направился в кабинет.
Оставшиеся агенты ожили.
— Без Патмосова не обойтись, — сказал молодой человек в прыщах.
— Уж будто? — отозвался черный агент.
— Кто же найдет?
— А хоть бы я? — ответил тот.
— Нет, это не так легко. Если бы какой след, а то на — рука и нога, — сказал пожилой агент. — Над этим и сам Путилин[1] задумался бы.
— А Патмосов найдет, — с уверенностью повторил прыщавый молодой человек.
— Тот может, — согласились все.
Между тем начальник с помощником сидели в кабинете, курили и обменивались впечатлениями.
— Вот случай! — возбужденно и радостно говорил начальник. — Преступление — и никакого следа. Интересно, как бы справился тут Путилин?
— Гм… — пробурчал помощник, дымя папиросой. — И нам, пожалуй…
— А мы найдем, — воскликнул начальник. — Нынче для этого нужны совсем другие приемы, мой милый Август Семенович; мы, сидя здесь, в кабинете, доберемся. Да.
— То есть как же?
Лицо начальника просияло; он закурил новую папиросу, откинулся на спинку кресла и почти крикнул:
— Умом, Август Семенович, умом! Путилин и Леко-ки всякие чутьем брали, а мы — умом. Да!.. Найдем эту женщину.
— А как найдем?
— Кусочками. Вот теперь еще голова, а там руку, ногу…
— А потом?
— Восстановим ее, а там — кому нужна ее смерть, и дальше, дальше…
Помощник, выпустив струю дыма, покрутил головой, не смея спорить со своим начальником.
А в это время Чухарев уже летел обратно в канцелярию с новой страшной находкой, завернутой в две рогожи. Он выскочил из саней у подъезда, суетливо приказал сторожам вынуть поклажу и бросился в кабинет начальника.
— Привез, — заявил он, тяжело переводя дух. — Вот протокол и донесение, — и он подал бумаги.
— Надо подождать прокурора и следователя, — сказал начальник. — Обуза! — и он вздохнул.
Товарищ прокурора и следователь приехали почти тотчас. Все прошли в общую комнату, где их уже ожидала коробка с почтовым извещением; "Большой скоростью. Город Вильно. Станиславу Личинскому. Немецкая улица, № 68". Со всех сторон было написано: "Осторожно".
— А что там? — спросил начальник, указывая на коробку.
Чухарев вздрогнул и заморгал.
— Вскройте! — приказал следователь.
Сторожа привычной рукой сняли веревки, ловко вспороли клеенку и раскрыли большую коробку, из тех, в каких портнихи возят платья.
— Крышку!
Сторожа расстегнули ремень, сбросили крышку и отшатнулись с побледневшими лицами. По комнате распространился тяжелый запах разлагающегося трупа.
Товарищ прокурора, следователь и начальник с помощником приблизились к коробке и, нагнувшись, заглянули в нее. Было от чего содрогнуться даже привычному человеку. Наполнившие комнаты агенты поочередно подходили, заглядывая из-за спины начальства, и в ужасе отшатывались.
В коробке стояла большая, глубокая глиняная чашка овальной формы, наполненная кусками рубленого мяса, и на этой груде кровавого, почерневшего мяса лежала безносая голова с выражением безмятежного покоя на обезображенном лице; темно-русые волосы покрывали часть страшного мяса.
1
{Знаменитый русский представитель сыскного дела, долгое время бывший начальником сыскного отделения в Петербурге и выяснивший массу весьма сложных, загадочных преступлений. — Прим. авт.}