— Ты знаешь, я, кажется, тоже не в восторге. Даже мурашки по коже пробежали.
— Ладно, разберёмся. Сейчас главное найти, где остановиться.
— Поехали в центр, может, кто подскажет приличную гостиницу для молодожёнов, — улыбнулась Вероника.
— Вай, женщина, — с поддельным кавказским акцентом сказал Алексей, — нэ про то думаешь. Про работу надо. А ты про что?
— Про то же что и ты «муженёк».
Алексей прибавил немного газу, и машина побежала по неширокой улице в направлении центра города. Эта вольность не осталась незамеченной, и буквально через пару кварталов дорогу им перекрыл выскочивший из кустов Гаишник с радаром и жезлом в руках.
— Вот чёрт, и здесь не дремлют. И превысил то совсем ничего, придётся денег давать, ксивой светить запретили.
— Добрый день, прапорщик Фролов, — представился, подошедший тем временем инспектор, — попрошу Ваши документы.
Алексей протянул права и документы на машину.
— Выйдите, пожалуйста, из машины. Нарушаем, Павел Александрович.
— Да. Ладно, командир, сколько там всего пять километров превышения, ну не суди строго, порешаем.
— Не пять, а двадцать пять, знак сорок, что не видели в квартале отсюда.
— Так после него уже перекрёсток был, — попытался отговориться Алексей.
— А за перекрёстком следующий висел, внимательнее нужно быть, господин Платонов, пройдёмте в машину, протокольчик напишем.
— Командир, а может, без протокола обойдёмся? Времени совсем нет, скоро вечер уже, а нам ещё гостиницу приличную найти нужно.
— Нет, без протокола никак нельзя, а то Вы вот потом вернётесь в столицу и начнёте рассказывать, что в Александрове все Гаишники взяточники. А нам это надо?
— Да, что ты командир, разве я такой?
— Кто вас знает, гостей столичных, такой, не такой, вот протокольчик составим, и всё встанет на свои места. Так, что присаживайтесь в машину.
Алексей понял, что разговора не получится и направился к стоящей на обочине «девятке», из неё вылез второй инспектор, уступая место на пассажирском сидении, прапорщик, остановивший Алексея сел за руль и достал полевую сумку с протоколами, примостившись на ней, приготовился писать.
— Командир, — остановил его Алексей в последней попытке, — вот смотри, это двадцать «баксов», цена за протокол нереальная. Но я готов ими пожертвовать, ради того, чтобы не тратить время на оформление бумаг, — он покрутил в руке двадцатидолларовой банкнотой.
— Я смотрю, щедрый ты, и откуда только такой взялся?
— Из столицы, как ты заметил.
— А к нам-то за какой надобностью?
— Путешествие у нас, свадебное, вот решили по историческим местам проехать, посмотреть, а то знаешь всё работа, суета, некогда.
— По историческим говоришь? И что ты знаешь про эту историю?
— Я? — Удивился Алексей, — да мне, честно говоря, плевать на неё, а вот жена, она у меня с детства мечтала историком стать, просто бредит этим, она-то меня и потащила в вашу глушь. Как по мне так лучше бы в Турцию рванули, там бухло бесплатное, и пей, сколько хочешь. Да и дешевле вышло бы по любому.
— Так что ты её не уговорил?
— Баба, сам должен понимать. Ей что в голову взбрендит, так потом разве что вместе с этой самой головой отрывай и выбрасывай. По-другому не получится. Сам-то женат?
— Женат, — со вздохом ответил прапорщик, — ладно, иди, вот документы, — он протянул Алексею права. Не забыв прихватить себе банкноту, — но будь внимателен в городе, за знаками следи, иначе слишком дорогим у тебя будет свадебное путешествие.
— Да мне бы до гостиницы добраться, а там машину поставлю на весь отпуск.
— Вот я и говорю, следи за знаками да за женой.
— А что жена, — насторожился Алексей.
— Да не любят у нас историков, — уже вдогонку сказал инспектор.
— Ну, что? — Спросила Вероника, когда Алексей сел в машину.
— Да совсем оборзели, двадцать «баксов» пришлось отдать, так ещё рассказывает мне, что у них историков не любят.
— А про историков, хоть к чему?
— Пришлось говорить, что это ты меня сюда вытащила, мол, бредишь с детства Русской историей. Вот и потянула в глушь вместо того, что бы как все нормальные люди в Турцию лететь.
— А понятно, значит, ты изображал типа такого тупого «комерса», при умной жене.
— И, заметь, не только умной, но молодой и чертовски, привлекательной.
— Не подлизывайся, наверняка наплёл там с три короба всяких гадостей про женщин, что бы слезу у злого Гаишника выдавить.