— Действительно Макс, — вставил Мещеряков.
— А чем тебе девчонка не хороша, посмотри и молода и стройна и опять же медработник, в самый раз, для старого солдата, всю оставшуюся жизнь раны твои зализывать будет, рассмеялся хирург.
— Раны зализывать я как обычно к тебе приполз. Кто кроме тебя сможет меня качественно и быстро заштопать?
— И то верно, — улыбнулся хирург, — ладно, закончишь здесь поднимись ко мне в кабинет, разговор есть.
— Всенепременно. — Ответил Алексей, откинувшись в кресле и прикрыв глаза.
Сквозь опущенные веки он начал рассматривать девушку, которая продолжала заполнять его выписной лист. Она, действительно был хороша собой. Стройная фигурка просвечивалась под тонким халатиком, в лучах солнца, светлые волосы обрамляли приятное личико, а длинные тёмные ресницы на опущенных веках прикрывали умные и красивые глаза.
«Да, такая как она могла бы быть для кого-то хорошей женой, — подумал Алексей, — но только не для меня. Сколько ей? — Он знал почти весь персонал госпиталя, Алёна появилась здесь сразу после медицинского училища около года назад, — значит ей лет двадцать. Молода ещё, такая девушка найдёт себе ещё хорошего молодого парня, а он, старый холостяк. Ему нужна жена немного постарше. Вот и не стоит приглядываться к молоденькой девчушке, всё баста».
— Алёна, ну что там долго ещё?
— Нет, всё Алексей Павлович, — оторвала она взгляд от бумаг и посмотрела на него, — уже закончила, можете забирать и идти.
— Спасибо тебе милая, о встречи.
— Да теперь уж, пожалуй, не увидимся. Вы же думаете уезжать навсегда.
— Точно, позабыл совсем. Тогда остаётся пожелать тебе много, много счастья.
— И Вам тоже товарищ полковник, нам Вас будет не хватать.
— Я и не сомневаюсь, — улыбнулся Алексей, забрал из рук девушки свою медицинскую книжку и вышел.
— Разрешите, господин главный Потрошитель, — заглянул Алексей в кабинет начальника хирургии госпиталя.
— Заходи, штопаный, не стесняйся, — ответил тот. — Что, говорят, совсем нас покидаешь?
— Да, Макс совсем, надоело мотаться по миру, спасая его и гробя себя. Пора на покой, да и выслуги уже на троих, таких как я хватит. Поеду домой в Киев, а там оно видно будет, что да как.
— Ну и правильно, я тебе давно говорил, что штопать больше не буду, сколько можно ни одного места живого не осталось. Давай, тогда, вот, что, за твой последний госпиталь выпьем, — хирург достал из стола бутылку коньяка и рюмки, подошёл к небольшому холодильнику, извлёк оттуда уже нарезанный на блюдечке лимон, — уедешь, ведь, больше не увидимся.
— Почему ты так плохо обо мне думаешь?
— Я не думаю, я знаю, Киев это нынче заграница, а из-за границы выехать тяжело, тем более пенсионеру, тем более, такому как ты.
— Да что ты меня прямо уж совсем в деды записал.
— В деды не в деды, а я точно знаю, что здесь ты больше не появишься. Давай, брат за дружбу и за память, — он налил коньяк в рюмки, одну взял сам, вторую подал Алексею.
— За память? За память давай, она, друг мой Макс всегда со мной останется, вот в этих шрамах, что ты штопал, да ещё вот здесь, — он указал пальцем на лоб, — здесь они все, кто рядом были и не дошли, кто прикрывали и кого сам прикрывал. Все они здесь, и здесь останутся пока эта самая голова ещё на плечах держится. Давай за них, ты их тоже почти всех знаешь.
Они выпили, молча, не чокаясь, ещё немного постояли, потом хирург налил по второй, которую точно так же, не сговариваясь, выпили молча. Коньяк обжёг всё внутри, прокатился по телу, и казалось, дошёл до самого сердца, опалив его горечью воспоминаний. Мужчины ещё немного постояли в тишине, потом Ветров налил ещё по рюмке.
— Ну а теперь за женщин, чтобы среди всего этого множества прекрасного пола, ты, наконец, нашёл ту единственную и неповторимую, которая согласиться принять, и обогреть старого холостяка с множеством дыр в его дряхлеющем теле.
— Ну, тело, положим ещё совсем не дряхлеющее, — поправил друга Алексей.
— Это пока, а как только расстанешься со службой, сразу жирком обрастёшь и через годик сам себя в зеркале не узнаешь.
— Типун тебе на язык, «Эскулап».
— Попомни мои слова. А теперь давай прощаться. Надеюсь, хоть на отвальную пригласишь.
— Обижаешь, Макс, конечно, вот только улажу все дела и сразу приглашу.
— Ага, езжай, улаживай, — он выглянул в окно, — вон за тобой уже и машина приехала.
— Какая машина, — Алексей подошёл к окну, он не поверил своим глазам, на дворе, прямо перед входом стояла белая «Волга» начальника управления, генерала Лысова. — Ты это что специально свой кабинет заманил, — с недоверием посмотрел он на друга.