– Карта?! – с удивлением переспросил Сергей.
– Да карта.
– Вы, наверное, шутите?
– Я, разве, похож на шутника?
– Простите, я не это имел в виду, – смутился Григорьев, рассматривая помещение. – Просто, как-то неожиданно все это. Такого расклада, я просто не ожидал.
Хранитель снисходительно улыбнулся.
– И с чего же эта карта начинается? – спросил Сергей, то ли себя, то ли своего спутника.
– Как всегда с подсказки, которая ждет вас на столе, – ответил Алексей Иванович, указав рукой.
Подойдя к столу, Сергей взял конверт, лежащий посредине, и распечатал его. Пробежав небольшой текст, Григорьев повернулся к стоящему у порога Хранителю.
– Что это? – спросил он.
– Как я вам и сказал – подсказка. Но, повторяю, будьте внимательны. У вас только один шанс.
– «Отверни взор свой от мирского, сними пелену с глаз своих и тогда ты сможешь вкусить плод духа моего», – пробормотал Сергей, еще раз прочитав запись на листке. – Итак, если эта комната – карта, то и ответ должен быть в ней. Хм, задачка! – продолжал бубнить он себе под нос. – «Отверни взор свой от мирского». И что же здесь мирское? Если кроме стола тут ничего и нет. Стоп! Стол! Конечно же, стол! Итак, значить дело не в столе, а то, что перед ним. А перед ним у нас окно. Так, хорошо! Теперь, что может означать – «снять пелену»?
Продолжая размышлять, Григорьев подошел к окну. Остановившись возле него, он посмотрел на висящую занавеску.
– Похоже, это и есть «пелена», – проговорил он, проведя рукой по материи. – Что-то уж больно просто все. Или же…
Повернувшись, Сергей, как пригвожденный замер на месте. На противоположной стороне располагалось такое же окно.
– Вот тебе и раз! А точнее два, – растерянно пробормотал он.
Посмотрев на Хранителя, который невозмутимо смотрел на него, Сергей вернулся к столу.
– Так, спокойно! Давай начнем все с начала. Итак, «отверни взор свой от мирского». Если предположить, что это не стол, тогда все дело должно быть занавеске.
Подойдя вновь к окну, Григорьев стал рассматривать ее.
– Обычная занавеска, из какой-нибудь крестьянской избы, с узорами по окантовке. Ага! Помимо узоров здесь еще и изображения – рыбок и различных зверюшек. Так! Хорошо! А на другой, что у нас?
Повернувшись к противоположному окну, Сергей стал разглядывать висевшую занавеску.
– Так! Что у нас здесь? А здесь, похоже, тоже самое – окантовка с узорами и зверюшками. Ай, нет! Это не зверушки, а, вроде бы, барашки.
Подойдя к окну, Григорьев, внимательно посмотрел на окантовку.
– Да! Точно! Это барашки. Итак, что мы имеем. На одной – рыбки и зверушки, на другой рыбки и барашки. А если перевести с аллегорического на человеческий, то получается: рыба – это Христос, а барашки или, точнее, овечки – это народ. Тогда получается, что, именно, за этой занавеской «ты можешь вкусить плод духа моего».
Сергей отодвинул занавеску. На подоконнике, перед ним, предстала большая шкатулка старинной работы. Облизав, пересохшие от волнения губы, открыл ее. Достав из нее аккуратно сложенные листы, разложил их на столе.
– Сколько у меня есть времени, чтобы посмотреть их? – спросил он, повернувшись к Хранителю.
– Я полагаю минуты три, – спокойно ответил Алексей Иванович.
– Что? Как три минуты? Да за это время, не то чтобы посмотреть, пролистать не успеешь! – воскликнул Григорьев, с удивлением уставившись на Хранителя.
– Это копия, – невозмутимо продолжил Алексей Иванович. – Она написана специальными чернилами, которые растворяются при соприкосновении с дневным светом. Пролистать и изучить ее вы сможете потом, а сейчас, я рекомендовал бы вам сфотографировать ее на свой аппарат.
– Черт! – выругался Сергей, доставая телефон. – А это идея! Спасибо за совет!
Отщелкав по несколько раз каждый лист, Григорьев взял один из них.
– Хорошая копия. Я бы даже сказал, что отличная, – проговорил он, разглядывая ее. И тут, на его глазах, надписи стали исчезать. Посмотрев на стол, где лежали другие листы, он увидел туже картину. Положив пустой лист, Сергей посмотрел на Хранителя. Тот пожал плечами, как бы говоря, что, мол, я тебя предупреждал.
Обведя еще раз комнату взглядом, Григорьев взглянул в окно. За колыхавшейся листвой на него смотрел величавый особняк, явно не купеческого происхождения.
– Что это за строение? – спросил он.
– Все, что осталось от имения князя Грузинского, – вздохнув, проговорил Алексей Иванович. – Однако нам пора. Вы выбрали свой путь. Дальше все будет зависеть от вас.
II
Обменявшись рукопожатием, мужчины, расположились в креслах друг напротив друга.