На что он ей?
Он отвел глаза, а потом встал и побрел прочь, подальше от костра, в темноту. Елена сказала правду: он выжжен, он — как пустыня. Не осталось чувств, только тоска, которую ничем не уймешь. Он чужой здесь, среди людей, полных жизни. Северус прижался лбом к дереву за пределами луга. Он не живет, а просто влачит дальше земное существование. О каком предназначении можно говорить? Лучше бы он сдох тогда.
Вдруг он услышал торопливые шаги за спиной и запыхавшийся голос Гермионы:
— Северус…
— Уйди, — глухо сказал он. — Зачем вы спасли меня? Кому я нужен, для чего?
Она обняла его за талию, прижавшись лицом к его спине, и зашептала:
— Глупый, запутавшийся принц-полукровка. Ты нужен жизни, ты нужен миру. Ты же слышал и пел песню, как ты можешь говорить так после этого?
Он не разбирал слов, лишь ощущал влажный жар, который расходился от того места, куда она шептала. В ушах вновь зазвучала песня, и теперь он понял, о чем они пели — о перерождении, о вечной надежде, о всепрощении. Он резко освободился из объятий Гермионы, повернулся и опустился на колени, уткнувшись головой ей в живот. Песня переполняла его, магия текла сквозь него, и он словно заново наполнялся жизнью. Гермиона гладила его волосы, перебирала пряди и все шептала:
— Забудь обо всем, сейчас есть только мы, мой бедный, исстрадавшийся принц. Я напою тебя жизнью, я заполню тебя и приму твою слабость, заберу твои беды и боль, только доверься мне и не отталкивай. Ты нужен мне. Мой хороший, мой слабый, нежный, храбрый мужчина…
Северус застонал. Извечная сила женщины, природной ведьмы. Он поднял голову и вновь наткнулся на тот взгляд, которым она смотрела на него в госпитале. Как он мог бегать от этого? Мир, сама Вселенная прощали его, предлагали ему второй шанс, наполняли магией и огнем. Он дрожал и тянулся вверх, к губам Гермионы, а она наклонялась к нему — щедрая, теплая, жаждущая. Краем сознания Северус успел отметить, что все-таки поднялся с колен, подхватил ее на руки и понес к дому Елены. И когда их окутал уже знакомых аромат трав, он уложил Гермиону на кровать, освещенную луной, и погрузился в мир прикосновений, жаркого шепота, возрождения, любви и волшебства. Ибо женщина, как он теперь чувствовал своим новым инстинктом, есть сама жизнь, она вправе дарить прощение и забвение, и только она способна заставить пустыню зацвести и покрыться травой выжженную землю.
Когда утренний луч скользнул в окно и разбудил Северуса, тот открыл глаза и с удивлением ощутил себя полным жизни и энергии. Какое давно и прочно забытое ощущение… Гермиона завозилась рядом, прижимаясь к нему, и ее длинные волосы защекотали ему нос. Северус уставился на прежние пышные кудри мисс Грейнджер и ухмыльнулся. Интересно, как она это воспримет? Он потихоньку выскользнул из ее объятий и направился в уборную. Вернувшись, замер на пороге — Гермиона проснулась и теперь сонно жмурилась и потягивалась. В его сердце взошло солнце. Вот он опять — миг возрождения. Гермиона увидела Северуса и прошептала:
— Доброе утро.
— Доброе, — отозвался он и подошел к кровати. Лег и сразу же обнял ее, с удовольствием погрузив лицо в волосы и вдыхая пропитавший их аромат. — И только попробуй обрезать их, заставлю пить зелье для роста волос, а оно мерзкое на вкус.
— Что? — Гермиона недоуменно взглянула на него и тут же резко села, щупая голову. Потом обреченно вздохнула и посмотрела на довольно ухмылявшегося Северуса. — Только если ты будешь расчесывать их каждый день.
— Пора завтракать, гости дорогие, — раздался веселый голос Елены.
Когда они вышли к столу, Елена встретила их улыбкой матери, которая гордится своими детьми и радуется им. Гермиона смущенно улыбнулась, а Северус лишь благодарно посмотрел в ответ. Хозяйка дома вновь налила удивительно вкусный травяной отвар, пододвинула корзину со свежеиспеченным хрустящим хлебом, удивительно желтое масло и весьма заманчиво пахнущий сыр. Глядя, как гости накинулись на еду, она довольно покачала головой и сказала:
— Думаю, вам пора. — И в ответ на вопросительный взгляд мгновенно вскинувшейся Гермионы, добавила: — Я отвечу на твой вопрос. Но только на один.
Гермиона задумалась. Она твердо знала, зачем искала салемских ведьм, но внутри нее накопились и другие вопросы: «Что теперь будет с нами? Будем ли мы счастливы? А если нет? А сможем ли? А вдруг, о Мерлин, я захочу ребенка? Захочет ли Северус?». Но она понимала, что ответы на них может дать только жизнь. И они с Северусом. Елена, с улыбкой наблюдающая за сменой эмоций на лице Гермионы, кивнула и произнесла:
—Многое зависит только от тебя, милая. Ты женщина, ты ведьма, в тебе вся сила Земли.
Гермиона проглотила все вопросы, которые вертелись на языке, и сказала:
— Расскажи мне о проклятии рода салемских ведьм, пожалуйста.
Елена, вздохнув, начала:
— Никто и никогда не должен был узнать о нем и применять по своему желанию. Давным-давно, когда магглы только начали догадываться об истинной сути вещей, существовали стихийные маги и ведьмы. Они есть и поныне, только тщательно скрываются. И черпают могущество в природе, самой жизни, в том, что их окружает. Так и салемские ведьмы. Мы не можем жить, как простые волшебники, в современном мире. Мы должны всегда находиться ближе к Земле, к простым стихийным явлениям и энергии. Любовь — тоже своего рода энергия, которая может питать или ослаблять нас. Мы не отказываемся от нее, но мужчина, полюбивший стихийную ведьму, обязан навсегда остаться в ее мире, забыв о прежней жизни. Такой брак делает ведьму еще сильнее, и она расцветает и входит в пору полного могущества.
— А если ведьму выдать замуж насильно? — спросил Северус.
Елена покачала головой.
— Такое невозможно. Клан никогда не оставит свою дочь в беде. Но и никогда не станет действовать против воли ведьмы.
— Значит, — медленно произнес Северус, чуть сжимая руку Гермионы, — одна из ваших… сестер предала клан?
— Не совсем так. Несчастная юная Абигейл влюбилась в сильного нестихийного мага намного старше ее. Он сразу понял преимущества такого союза, женился на ней, но отказался оставить прежнее общество, жить в нашем поселении и увез на свою родину. А когда понял, что стихийной ведьме нужна полная отдача мужчины, чтобы обрести всю мощь, то разозлился. Упрекал бедняжку в никчемности, говорил, что она его не любит. И, чтобы доказать силу своего чувства, несчастная Абигейл рассказала ему очень много о салемских ведьмах, их обычаях, проклятиях и способах исцеления. И не просто рассказала, но и научила, как мужа, так и сына. А когда сын стал достаточно взрослым, она погибла при странных обстоятельствах.
— Секундочку, — прервала Гермиона Елену. — Ты ведь сейчас рассказываешь о Розье?
— Да, — подтвердила Елена. — Он заморочил голову несчастной ведьме, и мы ничем не могли ей помочь. Любовь ослепила ее, и Абигейл не захотела возвращаться к нам. Мы были бессильны. А через несколько десятков лет в одном старинном семействе, которое соперничало с Розье за власть, начали рождаться сквибы. Конечно, отец семейства сразу же понял, в чем дело, но никаких доказательств не нашел. Несчастный маг недолго прожил после такого позора, но перед смертью успел обвинить салемских ведьм, ведь он знал, к какому клану принадлежала покойная миссис Розье. Поднялся большой скандал, и пострадали невинные люди. Так как суд над ними получил слишком сильную огласку, нас заставили полностью обрезать связи с миром магглов, хотя мы и так почти перестали открываться им после принятия Статута. Лишь три столетия спустя запрет ослабили, и мы снова начали потихоньку помогать местным жителям. А запрещенные знания так и остались у Розье и его потомков.