«Сидеть!» — командует Джулю брат, и тот, урча и скаля зубы, неохотно прерывает погоню и, подойдя к нему, садится у левой ноги. Броня успокаивающе обнимает за плечо Феликса, который недавно вернулся с завода — пахнущий железом и керосином, и зовет пса: «Джуль, пошли! Рядом!»
Бронислав был отменным спортсменом или, как тогда говорили, физкультурником. Он бегал на коньках и лыжах, выжимал по утрам гири, купался до поздней осени, крутил на турнике «солнышко» и мог стрункой вытягиваться меж двух табуреток, опираясь на них лишь пятками и затылком.
Приходя в увольнение домой, он шел в детскую комнату, и, не снимая белых перчаток, выборочно проверял чистоту уборки: проводил пальцем по верху шкафа, подоконнику или по перекладине между ножками стульев. Младшие замирали и следили, как брат оценивающе взглядывает на перчатку и хмыкает. «Молодцы…» — снисходительно говорит он, если перчатка остается белой; и все сразу веселеют и пытаются ластиться к старшему. «Что это такое? — Бронислав показывает Феликсу посеревшие пальцы перчатки и дает ему воспитательный подзатыльник. — Кто здесь живет? Свиньи?.. — Он разворачивается и идет в комнату к родителям. — Через десять минут зайду…»
Феликс дает подзатыльник Юрке:
— Что стоишь? Быстро ведро и тряпки!..
— Слышите! — оборачивается к сестрам Юрка. — Мигом!
Сестры, не дожидаясь эстафетного подзатыльника, выпархивают за дверь.
Девять минут в детской стоит усердное посапывание и раздаются короткие команды по нисходящей. Затем в уборной звякает опустошаемое ведро, в коридоре раздается торопливое топанье, хлопает дверь, и все рассаживаются в ожидании повторной проверки. Точно в конце десятой минуты входит Бронислав…
Толстая тетрадь в картонной обложке. Типографский штемпель: «Гос. фабрика «Светоч» им. тов. Бубнова. 1933 г. Цена 80 коп. Продажа по более высокой цене карается по закону». «…им. тов. Бубнова» — замазано синими чернилами.
Листаю тетрадь. Программа по физике для 8-го класса. 147 вопросов. Последний: «Физические основы полета аэроплана».
Восьмой класс Бронислав закончил в сорок третьем году, в эвакуации. Значит, в эту тетрадь он начал писать за Уралом, в пятнадцатилетнем возрасте.
После физической программы, без всяких заголовков и предисловий:
«Летом 1937 года мы получили отличную двухкомнатную квартиру на 2-й Советской улице и переехали туда жить. Окна выходили во двор, где был разбит небольшой садик с цветочными газонами. По краям садика росли тополя. В нашем доме жили только одни железнодорожники. Он был построен рядом со старым домом желтого цвета. Ребята, жившие в этом доме, а их было очень много, с первых же дней невзлюбили новых соседей и стали называть нас «железками», а мы их — «желтяками», по цвету их дома. Между нами установилась вражда. Первого сентября я пошел в новую школу, во 2-й класс».
Примечательно, что вражда между «желтяками» и «железками» сохранялась и через два десятка лет, в пору моего детства. Нас, детей железнодорожников, было меньше, но во всех стычках мы оказывались дружнее. Хотя и бивали нас в садике у фонтана до синяков и крови — оба моих детских шрама на лице получены там. Клички живут и по сей день, но вражда, говорят, прошла. В доме уже почти не осталось железнодорожников. Не осталось и тех тополей, о которых пишет брат. Их спилили в блокаду на дрова. Тополя там шумят новые. Их посадили в пятьдесят седьмом году, когда приводили в порядок двор после строительства бани на Дегтярной улице. Третий с краю тополь, если войти во двор со 2-й Советской улицы, — мой. Мы сажали его со Славкой Николаевым, плечистым сыном паровозного помощника. Помнишь, Славка?..
Дальше идет подробное описание новых знакомств, мальчишеских потасовок на катке, прием в пионеры, детская любовь, ради которой Броня каждое утро встает на час раньше и утюжит брюки, дрессировка вместе со старшим братом сторожевой собаки Джуля-первого, предательство друга… Мальчишеские радости и огорчения.
Там, в эвакуации, быстро возмужавший Броня вспоминал довоенное детство. В этой тетради сорок третьего года нет ни строчки о настоящем времени — как работается и учится, как живется. Только о прошлом…
Я закрываю тетрадь и беру в руки пожелтевшие листы писем.
Четыре письма и одна записка. 1949–1950 годы. Бронислав учится в училище и летом ездит на геодезическую практику.
Умер Саша, но еще не родился я.
«19 июня 1949 года. Село Черепичины Старорусского района.