На вратах дантова Ада, как известно, написано lasciate ogni speranza, то есть"оставьте всякую надежду". Увидевшего эту надпись поэта охватывает ужас, но Вергилий сразу останавливает Данте, призывая его lasciare ogni sospetto — "оставить всякий страх". Призыв этот услышан. В"Божественной Комедии"мы видим Данте уже другим, совсем не тем тоскующим юношей, каким он предстает перед нами на страницах"Новой жизни". Эта новая смелость поэта и есть залог его и нашей победы над Адом.
Что такое грех?
Только любовь может избавить человека от Ада. Именно с этого утверждения начинается поэма Данте. Беатриче как donna di virtu (светящаяся дободетелью дама) или, более того, святая, видя, что воспевший ее в своих канцонах поэт, блуждая по дорогам жизни, словно по пустыне, уже почти погиб, спускается с небес в преддверья Ада. Со словами amor mi mosse ("меня привела любовь") она посылает к нему Вергилия, поэта, которого Данте считает своем учителем и autore (дословно: виновником своего"я"), чтобы тот провел его через Ад, пока он жив и, следовательно, может изменить себя. Беатриче больно оставаться в раю, ибо она видит, что Данте погибает. Вергилий приходит к нему на помощь — благодаря автору"Энеиды"Данте начинает смотреть на самого себя другими глазами. В лица тех, чьи портреты, рассказывая о путешествии по Аду, Данте рисует в своих стихах, он и сам всматривается как в зеркало, и нас, своих читателей, зовет последовать его примеру. Он открывает, что грех страшен не как нарушение запрета, но тем, что он уродует человека и искажает его природу
Беатриче, праведница, спустившаяся из рая, боится только того, что наносит вред ближнему. Для нее грех — это то, что может far altrui male,"сделать другому плохо". В дальнейшем Данте раскрывает эту формулу, подчеркивая, что из всех грехов страшнейшими являются насилие и обман — forza e frode altrui contrista. Страшны они именно тем, что плохо от них бывает не самому грешнику, а кому‑то другому (altrui). В сущности, здесь дается полный ответ на вопрос, что такое грех.
Неизбежность Ада
Данте — не единственный живой в Аду. Парадоксально, но там поэт встречает не только покойников. Спустившись в девятый круг, он обнаруживает здесь брата Альбериго, монаха из Фаэнцы, заколовшего во время пира своего ничего не подозревавшего родственника, а также генуэзца по имени Бранка д'Орья, который так же предательски убил своего тестя; оба они еще живы, в чем Данте абсолютно уверен."Он ест, и пьет, и спит, и носит платья", — восклицает поэт, тем самым утверждая, что не может поверить в то, что перед ним душа Бранко д'Орья. Тем не менее это именно так. Оказывается, что душа человеческая может попасть"в место сие мучения"не только после смерти, но и пока человек жив.
Читателю в этот момент становится ясно, что тот ужас, который человек испытывает перед Адом, не есть сублимированная форма биологического страха перед смертью. Тот metus mortis, от которого пытался избавить человечество Эпикур, страх, заживо пожиравший людей во времена Горация, о чем, в сущности, рассказывается в каждой его оде, и ужас, бывший, по мнению Августина, одной из основных составляющих в культуре поздней античности, скорее всего действительно обладает чисто биологической природой.
Человек боится, что из мира исчезнет его"я", которое"ест, и пьет, и спит, и носит платья". От страха перед биологической смертью можно спрятаться, либо следуя тем советам, которые дает своим читателям Гораций, либо какими‑то иными путями, но страх перед Адом настигнет нас все равно.
Ад — не наказание, ибо"Бог милости, и щедрот, и человеколюбия"никого не наказывает; но он и не просто место, где пребывают тени умерших, как это было у Гомера или Вергилия, — у Данте здесь находятся и живые. Ад — это состояние, в которое проваливается человек, когда его"я"оказывается во власти греха. Можно не бояться смерти, можно не верить в посмертные муки, как не верили многие и во времена Данте, но все равно Ад засосет тебя в свое жерло.
Ужас адских мук заключается прежде всего в том, что здесь царит ненависть. Тени ненавидят друг друга, но от этой ненависти они не горят, что соответствовало бы традиционному образу Ада, а замерзают. Несчастный граф Уголино — жертва. Его вместе с детьми заживо замуровал епископ Руджиери. Безумно жалко его детей. Чудовищна рассказанная им история. Здесь, в Аду, он оказался только по одной причине — из‑за своей дикой, звериной ненависти к Руджиери, в череп которого он вгрызается теперь зубами, словно голодный в краюху хлеба, и уже не может остановиться. Палач и его жертва обречены мучить друг друга вечно, пока Уголино не излечится от своей ненависти.