Другой радостью его юных лет были беседы с Лусеро, дочерью дона Исаака Когена.
Поблизости от его дома находился квартал, где жили евреи. Фернандо знал по рассказам, что когда-то, задолго до его рождения, может быть когда его дед и бабка были еще молодыми, этих людей не раз избивали и грабили христиане, беря пример с того, что творилось в Кордове и других, более отдаленных городах. Большая часть еврейских семей, чтобы жить в безопасности, приняла в конце концов христианство и стала называться новыми христианами, или обращенными. Другие же, меньшинство, с упорством мучеников сохраняли верность своей религии.
Одним из таких людей был дон Исаак. Он держал себя мягко и дружелюбно с самыми ярыми врагами, отвечал на оскорбления улыбкой, его речи всегда дышали кротостью, но за этим смирением крылось несокрушимое упорство, когда дело касалось вопросов веры. Он хотел верить в то, во что верили его отцы, его деды, многие поколения евреев, которые, по преданию, хранившемуся в общине, жили на испанской земле уже две тысячи лет, поселившись здесь задолго до того, как возникло христианство. Так как дон Исаак был самым богатым из андухарских евреев, то в дни преследований он поддерживал своих единоверцев-бедняков деньгами, а остальных — вдохновенными речами. Для старых христиан он был настоящим провидением, когда они оказывались в стесненных обстоятельствах, и всегда был готов дать им денег пилимы под достаточно верное обеспечение. Зато потом он становился для них ненавистным ростовщиком, человеком, который приходит незваным и требует свои деньги и которому все желали скорейшей смерти, чтобы таким образом избавиться от долгов. Фернандо Куэвас в детстве Привык, как остальные городские мальчишки, выкрикивать ругательства перед домами, где жили евреи. Он помнил также, что бросал издали камни в дона Исаака Когена И виднейших членов общины, людей богатых и оказывающих тайное влияние на торговую жизнь города. Все это, однако, не мешало ему тут же затевать игры с еврейскими мальчишками, а также и с мальчишками мавританского квартала, которых называли мудехарами.[5]
Во всех городах того времени попадались испанцы, исповедовавшие иудейскую религию, и испанцы-магометане, которые после реконкисты оказались под властью монархов Кастилии и Арагона, но остались верны своей древней религии и обычаям.
Примерно к этому времени появился еще один народ, цыгане или египтяне, пришедшие в Испанию несколько лет тому назад, что еще усугубило национальную разнородность страны. Эти кочевые люди, болтливые и вороватые, вышли, по их словам, из Египта и были обречены скитаться по свету как вечный жид[6] оттого, что когда-то отказали в помощи деве Марии, когда она бежала с младенцем Христом на берега Нила. На самом же деле это племя пришло из Северной Индии, откуда оно было выброшено, как камень из родной почвы, после опустошительных набегов Тамерлана[7] и, гонимое по всей Европе, остановилось наконец на испанских берегах, оттого что дальше идти было некуда.
Городская детвора бегала в табор этих людей, раскинувшийся под городом, чтобы полюбоваться искусством их кузнецов, их свадьбами, освященными по обряду разбитым кувшином, их смуглыми королевами с горящими глазами, пестрыми лохмотьями и большой короной из позолоченного картона.
Детвора любила смотреть, как пляшут медведи, которых водили так называемые немцы; на самом деле то были венгры, направлявшиеся в богатую Севилью или к королевскому лагерю в Санта Фе,[8] чтобы развлекать там многочисленные войска, осаждавшие Гранаду.
Нередко по городу проезжали всадники из королевского лагеря, в сопровождении оруженосцев и многочисленных слуг, одетых в желтое платье с поперечными красными полосами.
Все простолюдины, крестьяне или ремесленники, носили коротко стриженные волосы и бачки на висках, на них была одинаковая темно-зеленая одежда до колен, с откинутым на плечи большим воротником рубахи, черные чулки и кожаный пояс.
5
Мудехаром называли в Испании мавра, оставшегося жить на территории, отвоеванной испанцами, и не перешедшего в христианскую религию.
6
По религиозной легенде, иудей Агасфер, отказавший Иисусу в приюте, был за это обречен на вечные скитания.