Тема любви – одна из центральных в произведении Пруста. Лично для него наиболее важным было его чувство к Альбертине, но всё же особенно показательна та часть романа, где описывается любовь Свана к Одетте. Здесь, собственно, дана модель изображения любовного чувства, которая пройдёт потом через все книги Пруста. Дело в том, что Одетта – куртизанка, и поначалу она совершенно не нравилась Свану. Он долго оставался к ней равнодушен, и многое в ней ему было даже неприятно. Но однажды он вдруг заметил сходство этой женщины с героиней картины Боттичелли «Сепфора». Он стал видеть её сквозь призму этого художественного образа. Даже вместо фотокарточки на столе поставил гравюру. И с этого момента возникает его страстная любовь к Одетте, потому что теперь он видит в реальной женщине боттичеллевский образ, видит её глазами искусства.
С одной стороны – живопись, а с другой – музыка. Хотя Одетта и довольно плохо играла на рояле, но она всё же исполняла любимые сонаты Свана. И это тоже в немалой степени питало его любовь к ней. «…Но ведь прекрасные видения, которые остаются у нас после музыки, часто возносятся над теми фальшивыми звуками, что извлекаются неумелыми пальцами из расстроенного рояля. Короткая фраза всё ещё связывалась в представлении Свана с его любовью к Одетте. Он живо чувствовал, что эта любовь не имеет ничего общего с внешним миром, что она никому, кроме него, непонятна, он сознавал, что никто так высоко не ценит Одетту, как он, – ведь всё дело было в тех мгновеньях, которые проводил он с нею вдвоём». («По направлению к Свану». Часть вторая. «Любовь Свана»).
И ещё один важный момент. Чувство, которое пронизывает и отношение Марселя к Альбертине, и отношение Свана к Одетте условно можно назвать ревностью. Однако, это не совсем ревность, а нечто гораздо большее. Что делает Одетта, когда Сван её не видит? Неизвестно. Эта мысль безумно мучает героя. Может быть, это и ревность. Он ревнует и, кстати, у него для этого есть все основания: у Одетты масса любовников. Но не в этом дело. Важно, что существуют две Одетты. Одна – та, которую он видит, и другая, которую он не видит.
Но таково отношение Пруста к жизни вообще. Есть мир, который мы видим, и мир, который от нас скрыт. В мире, который доступен Свану, Одетта связана с живописью Боттичелли, с музыкой, но есть и другая Одетта, которую он никогда не увидит и не узнает. Ему не даёт покоя наличие этого иного – непроницаемого, неизвестного в ней. И это не просто ревность. В этом вся концепция Пруста: существует другая, непостижимая сторона жизни. Первая целиком пронизана различными культурными ассоциациями, а вторая темна, непонятна, но она существует, и это мучает героя. Всегда остаётся нечто тайное, скрытое от глаз. Возможно, если бы этого не существовало, не было бы и страсти Свана к Одетте. «И все же Сван сильно сомневался, чтобы всё, о чём он мечтал, чтобы тишина и спокойствие создали благоприятную атмосферу для его любви. Если б Одетта перестала быть для него существом вечно отсутствующим, влекущим, вымышленным; если б его чувство к ней уже не было бы тем таинственным волнением, какое вызывала в нём фраза из сонаты, а выродилось в привязанность, в благодарность; если б между ними установились нормальные отношения, которые положили бы конец его безумию и его тоске, то, вне всякого сомнения, повседневная жизнь Одетты показалась бы ему малоинтересной, да у него давно уже возникали такие подозрения…» («По направлению к Свану».Часть вторая. «Любовь Свана»).
Когда однажды Сван сквозь конверт прочитал её письмо к Форшвилю, то убедился, что если бы выздоровел, Одетта стала бы ему безразлична. И кстати, когда он на ней, наконец, женится, Одетта действительно перестаёт его интересовать. Поэтому сама его любовь – это выражение его представления о действительности, где есть очевидная сторона, вся пронизанная культурными, художественными ассоциациями, это бесконечные воспоминания с самыми разными включениями, а есть и другая – скрытая от глаз, которая волнует, тревожит, будит воображение…
Есть ещё один важный мотив. А хочет ли видеть эту скрытую сторону Пруст? Нет, не хочет. Он знает, что она существует, всегда ощущает её присутствие. Но для него гораздо важнее тот мир воображения, который определяет его отношение к действительности. Приведу два примера. Первый – это эпизод в первой книге, первая встреча героя с герцогиней Германтской. Дело в том, что прежде он много о ней слышал, само её имя рождало в его сознании массу ассоциаций и душевных состояний. И вот однажды герцогиня приехала, он смог увидеть её в церкви, и она была похожа на многих других женщин, которые встречались вокруг, но не имела ничего общего с тем образом герцогини Германтской, который был создан его фантазией, существовал в его душе.