Йозеф Кнехт с самого начала ощущает всю сложность своего пути. Он понимает, что, конечно, искусство – это синхронное бытие, и, чтобы что-то создать, нужно прорваться в вечность. Но жить в вечности нельзя…
У него есть оппоненты. Первый его оппонент – это Плинио Дезиньори, молодой человек, который тоже приехал учиться в Касталию. Но он старается доказать Кнехту, что касталийцы, в общем-то, живут неполноценной жизнью, потому что жизнь не сводится к игре. Они лишены прочных корней, семьи, не знают женской любви, вообще, живут в мире чистых абстракций, не имеющих отношения к жизни со всеми её сложностями. Для самого Кнехта не совсем понятно – те, кто покидают Касталию, делают это потому, что понимают её ущербность, ограниченность, или, наоборот, просто не доросли до касталийской истины? Что это: дезертирство или прыжок?
Второй оппонент главного героя – это священник бенедиктинской обители Мариафельс отец Иаков. Встреча с ним – очень важный момент в духовной эволюции Кнехта. Иаков, с одной стороны, – историк, а с другой – монах. Он объясняет недостаток игры, который занимает Кнехта. «Вы не знаете человека ни в его сходстве, ни в его богоподобии, – говорит Иаков, – Вы живёте в неком иллюзорном мире – вы играете. А есть, с одной стороны, – земля, а с другой стороны – небо. А вы между небом и землей».
Но у Кнехта есть ещё один оппонент – это его друг Тегуляриус. Это виртуозный мастер игры, который доказывает ему, что вся человеческая история, в сущности, ерунда. Какая разница, существовал ли на самом деле кардинал Ришелье или Людовик XIV? Важны произведения Корнеля, Расина, Мольера, а не та историческая почва, на которой они возникли. Остаётся не история, а плоды культуры, и именно они представляют собой нечто абсолютное. Кнехт ему возражает: «Это так, с одной стороны, но всё дело в том, что они были погружены в эту почву, поэтому они могли что-то создать, а мы ничего создать не можем. Мы живём в этом условном пространстве».
Кнехт решает уехать из Касталии, ему недостаточно этого изолированного рафинированного мира. Он понимает, что Касталия возможна только потому, что существует и другой мир, который обеспечивает её жизнедеятельность. «Мы пребываем в истории и не можем из неё выйти, и, если мы не будем участвовать в действительности этого другого, реального мира, – рассуждает Кнехт, – он сбросит нас со счетов.» Кнехт принимает предложение своего друга Плинио Дезиньори и становится воспитателем его маленького сына Тито. Он приезжает к ним в дом, и в первый же день они с мальчиком отправляются на прогулку к горному озеру. Кнехт чувствовал усталость, но когда мальчик неожиданно нырнул в воду, он бросился вслед за ним и утонул.
Как понимать подобный финал? Здесь есть своя символика, и она существенна. Это Инь и Ян, важнейшие архетипы. Инь – женское начало, Ян – мужское начало. Это восточная, даосская формула. Это дух, символ которого – небо, и его иньская противоположность, символом которой является вода. Кстати, то, что это горное озеро – тоже существенно. Это образ круга. И сам этот прыжок Кнехта в воду – тоже своего рода символический жест. Символика финала выступает здесь очевидно – Йозеф Кнехт погрузился в иньскую стихию, в хаос жизни, в противоположное духу начало и утонул. Но это уже не просто жест, а некая жертва, преодоление самости. Это – наивысшая игра, и потому – выход за пределы игры.
Однако, есть и другая сторона этого вопроса, которую хотелось бы подчеркнуть. Выполнил ли Кнехт свою миссию? Выдающийся учёный, магистр игры, он решил стать простым воспитателем, наставником для маленького мальчика, и, к тому же, ничему не успел его научить, потому что утонул, едва прибыв на место, в первый же день. Что это –полное его поражение или победа? Отчасти победа, потому что этот бросок Кнехта в воду повлиял на душу его маленького ученика. Это был поступок, который совершенно преобразил сознание ребёнка.