В нём тоже, казалось бы, нет ничего кроме бездонной синевы. Но если запрокинуть голову и долго смотреть в его пропасть, время останавливается, и в этом мгновении вечности уже есть всё, что было и всё, что когда-то будет. Как будто в небе, в котором пустота и небытие доведены до своего логического завершения, рождается бесформенный неопределённый звук, далёкий и огромный, размытый и неописуемый - звучание самой Вселенной, подобное гулу морской раковины, приложенной к уху. "Благословенная, играй на Вселенной - пустой раковине, в которой твой ум может резвиться бесконечно..." - вспоминаются мне слова Шивы из книги Пола Репса "Кости и плоть Дзэн", которую мы зимой в конце 1980 года читали с Мариной, подругой тех лет.
И чем дольше вслушиваешься в этот звук, тем больше он проникает в тело, становясь "невидимым ветром", танцующим во мне. Тогда исчезала слабость, голод и холод; не надо было ни горячего чая, ни тёплого ватника. Всё это уже не имеет значения, существовала только неслышимая музыка, звучащая во мне...
Вот какое странное настроение жило в душе в ту зиму. Я познал прелесть пустоты и небытия; понял, как можно сидеть целыми днями на полу под батареей, глядя в одну точку - как кот, жмурящийся на солнце или как ходоровский петух на засохшей груше. Можно плюнуть на всё, нигде не работать, обрасти бородой, ходить в ватнике, спать на вокзалах - всё это уже не имеет никакого значения. Лишь бы звучала во мне, как эхо, своим звуком всевмещающая небесная пустота - эта совершеннейшая музыка Вселенной.
Чигирин
Летом 1981 года я нанялся на работу в археологическую экспедицию к одному известному в то время профессору по имени Дмитро Якович. В планы археологов входило обследование берега Днепра от устья реки Рось, находящегося ниже Канева, до Кременчуга. Моя задача была проста управлять моторной лодкой "Казанка" и возить на ней археологов, куда они скажут. Идея мне понравилась, обещая знакомство с интересными людьми и возможность посетить места, в которых я никогда раньше не был.
Наше путешествие началось первого августа 1981 года. Погрузив в лодку экспедиционное снаряжение, я довел свою доверху заполненную всяким барахлом "Казанку-5" в порт, где её и другую нашу лодку - катер "Амур" должны были погрузить портовым краном на баржу, чтобы доставить их таким образом в Черкассы.
Всего нас было 7 человек - Дмитро Якович, археолог Лена, двое студентов - Володя и Юра, ещё один студент из Черкасс - Миша по прозвищу "Философ", водитель "Амура" Саша и я.
Порт поразил меня скоплением судов, высокими бетонными стенами пирсов, рёвом сирен, ошалелыми чайками, низко летавшими над мазутно-радужной водой и портовыми кранами, проносящими над головой многотонные ржавые контейнеры (а что, если оборвётся? Не успеешь даже и пискнуть...)
Мы пришвартовались к борту самоходки под названием "Богучар", прибывшей в Киев из Запорожья. Наши лодки подняли портовым краном на палубу баржи, а вечером "Богучар" загрузился контейнерами и отправился в путь. Саша отправился пить водку с механиком, которого все называли "Ильич", а я пить отказался, за что Ильич меня сразу же стал презирать - "Який же ти хохол, якщо не п'єш горiлки i не їси сала з часником!" Но я решил, что пусть меня считают кем угодно, а только за право гордо носить свой хохол "сало з часником" есть не стану. Забравшись в "Казанку", я накрылся брезентом и уснул.
Так исполнилась моя давняя мечта - на барже уплыть куда-то далеко вниз по Днепру - уплыть в неизвестность, где я ещё никогда не был. Баржа плыла медленно и можно было долго сидеть возле якорных лебёдок на горячем железе. Там всегда был свежий ветер, а река уводила за собой вдаль, обещая за каждым поворотом и за каждой далёкой горой новые места и новые впечатления.
По прибытию в Черкассы мы стали снимать лодки. В порту была страшная суета и довольно большая волна; а люди все пьяные, и крановщик тоже пьяный. Спустили мы Сашин "Амур" на воду, потом стали спускать мою "Казанку" и вдруг вижу - лодка в петлях тросов начинает медленно наклоняться и сползать кормой вниз. Народ вокруг пораскрывал клювы, а крановщик высунулся из своей будки, бросив рычаги. Лодка медленно выскользнула из тросов и с высоты 15 метров рухнула мотором вниз в воду, погрузившись вертикально почти по самый нос, потом вынырнула и перевернулась вверх дном. Хорошо, что я накрыл груз брезентом и перевязал тросом - а то бы разлетелось барахло в разные стороны. А вот висевшая на руле потертая джинсовая куртка "Lee Rider", в кармане которой было 25 рублей, а также правый кирзовый сапог пошли на дно. Так остался я в одних только рваных кедах. Ещё потонули оба весла и все инструменты.
Собрав кое-как плавающие вещи, мы перевернули лодку и на буксире оттащили её на остров немного ниже Черкасс, где и заночевали. Утром я стал возится с мотором.
Честно говоря, я думал, что он вообще не заведётся - но промыв топливом цилиндры, я вытер тряпкой систему зажигания, раз пять хорошо дёрнул за ручку и - о чудо! - мотор завёлся. Потом этот мотор "Нептун-23" верно служил мне весь месяц, заводясь с пол-оборота и претерпевая разные испытания, обычные в дальних путешествиях.
На следующий день мы поплыли вниз вдоль правого берега. В течении всего нашего путешествия стояла жаркая погода - грозы были всего два раза. Водохранилище сильно зацвело и вода была похожа на зеленую масляную краску. Но, несмотря на это, путешествие было увлекательным - водный простор, незнакомые горизонты и каждый день новые берега.
Так мы добрались до Адамовки, где остановились на некоторое время, совершая поездки на лодках к разным местам на побережье. Неподалеку было село Стецовка, расположенное в устье реки Тясмин, и однажды мы отправились туда покупать за 20 рублей на ферме барана - "на шашлык". После этого мы с Дмитром Яковичем зашли к сельскому учителю истории Васе. Пока Дмитро Якович и хозяин обедали, я рассматривал иконы и другие предметы древности, которые Вася, краевед и большой любитель старины, собирал повсюду. Меня заинтересовала одна икона, называвшаяся "Неопалимая купина", привлекая некой силой, вложенной в неё безвестным мастером.
На иконе были изображены солнце, луна, звёзды на синем фоне и лестница в небо.
По углам были нарисованы бык, орёл, лев и человек - символы четырех стихий, а в центре богоматерь. У неё было лицо земной женщины, в котором угадывался призрак совершенной красоты, но в то же время ничего человеческого не было в нём.
"... сегодня умерли все боги. Сегодня мы хотим, чтобы жил сверхчеловек. Такова в великий полдень наша последняя воля...".
Из Адамовки мы два раза ездили в Чигирин. В этом небольшом старинном городе, бывшем когда-то столицей Украины, была тогда своя прелесть. Мы шли по мосту через Тясмин, а на дне неглубокой речки шириной метра полтора лежала телега со всей сбруей и оглоблями, перевернутая колёсами вверх. В магазинах пахло пылью и собачей шерстью, и радовало только обилие дешевого эфедрина, который в те годы можно было свободно купить в любой аптеке по 42 копейки за упаковку. Ведь тогда народ ещё был наивен и не знал, для чего его можно использовать.
В Чигирине возникало чувство, что время как будто остановилось странное чувство, влекущее и манящее, зовущее погрузиться в него без оглядки... чувство вечности не раз возникало у меня в этом местечке, над которым возвышается высокая гранитная скала - "Кам'яна гора". На ней стоял когда-то замок Богдана Хмельницкого, а в наше время на вершине горы построили кафе "Ластiвка" - милое провинциальное деревянное здание в стиле 50-х годов с широкими окнами. Однажды, наслаждаясь чувством вечности, я забрел в это кафе, сел за столик, чувствуя себя легко и свободно - в кафе никого не было; взял шоколадку и бутылку пепси-колы, добавил туда семь единиц эфедрина, и через 15 минут, когда настал приход, передо мной распахнулась неописуемая словами огромность мира.
Где-то вдали, над едва различимым горизонтом (а с высокой горы было видно далеко) поднимались, как холмы, бело-розовые облака; синела река, желтели поля, за ними были какие-то перелески - "дiброви", как их называют на Украине, и неведомые селения.