- Я стала сдержанней и осмотрительней.
- И в нем есть что-то важное?
- Я думаю, да.
Повесив трубку, она вдруг ощутила, как устала. Перед ней стояло лицо Питера, его холодные глаза, сурово сжатый рот. Так он смотрел на жену. Под светским обаянием скрывался совсем другой человек. Его работа требовала умения прит воряться. Но Грейс не могла ему простить равнодушия к судьбе Виллы. Теперь предстояло ехать опознавать тело. Потом написать её отцу, заняться похоронами, распродать вещи из битком набитых шкафов. Никто из её бывших коллег и не подумает этим заниматься.
Два полицейских сели на переднее сиденье машины, Польсон и Грейс - на заднее. Они охотно согласились взять с собой Польсона, рассчитывая использовать его как переводчика. У них набралось множество вопросов, но причиной смерти считалось самоубийство. В такую холодную погоду стоит только упасть в воду, и смерть наступит от переохлаждения.
Польсон поинтересовался, долго ли тело пробыло в воде. День-два, не больше, но где она утонула, неизвестно. Тело прибило в шторм. Она могло выпасть из лодки. Но на мысль об убийстве наводило то, что жертва была на четвертом-пятом месяце беременности. Таким убийцам нет пощады.
Полицейские приветливо улыбались, успокаивая Грейс. Утопленница не так страшно выглядит. После автокатастроф бывает куда хуже.
Польсон неуверенно улыбался. Он был глубоко потрясен, но совсем не удивлен. Не ожидал так скоро снова оказаться в Уписала, подумала Грейс. Или ожидал?
При свидетелях разговора не получалось. Грейс сказала, что фру Линдстрем присмотрит за канарейкой. Птицы в клетках любят компанию, и даже фру Линдстрем лучше, чем никого. Сестры Моргенсон расстроены: их племянник Аксель днем ушел в море. Реакция прочих знакомых ещё неизвестна.
Тонкий церковный шпиль в небе - вот и Упсала. Вокруг шпиля летали вороны, вдоль берегов канала важно прогуливались тепло одетые шведы. Сильный ветер дул в узких улочках. Напротив собора и университета под высокими деревьями располагалось кладбище с замерзшими могильными камнями.
И там, в кошмарной комнате лежала Вилла, тоже замерзшая и навсегда умолкшая. Грейс и сама обмерла, так что один из полицейских предложил Польсону повести её в кафе и напоить кофе. Такая процедура - нелегкое испытание, особенно впервые. И если жертва так молода.
Хлебнув теплого кофе, Грейс решила, что её стошнит, но все же проглотила. Она не могла позволить себе такого на глазах у Польсона, в чистеньком кафе с видом на канал. Летом оттуда открывался прелестный вид: сверкает под солнцем медленно текущая вода, над ней склоняются кроны деревьев. Дома на берегу старые, с длинными лестницами и необычными дверями. Как в Париже, будь больше цвета и солнца. Но сейчас в черных водах отражалось серое небо. Плыли желтые листья, лениво опадающие с плакучих берез.
При виде воды Грейс вспомнила мертвое лицо и волосы, с которых смылась краска.
- Не волнуй, Польсон, я вас не опозорить.
- Это невозможно. - Он коснулся её руки, взял в свою и уже не отпускал.
- Вода, должно быть, ледяная, Польсон, она не могла покончить с собой. И тем более убить ребенка. Ведь она его решила оставить. Иначе проще было сделать аборт, верно?
- Вы спрашиваете меня? Я не знаю.
- Все вы прекрасно знаете. Густав - убийца, и мы его найдем. Я передам в полицию дневник Виллы...
Молчание Польсона её насторожило.
- Вы тоже этого не одобряете?
- А кто еще?
- Да Питер Синклер из посольства. Твердил, что в случае с Биллом Джорданом можно было говорить о дипломатической неприкосновенности, но Вилла тут не при чем, раз уволилась с работы. И им не нужна шумиха...
- Какая тут шумиха, даже на скандал не тянет, - отмахнулся Польсон. Девушка покончила с собой из-за несчастной любви и беременности...Самое обычное дело!
- Тут не тот случай. Когда поймают Густава, он нам все расскажет.
- Но сделать девушке ребенка - не преступление.
- А утопить ее? - Грейс настолько темпераментно возмутилась, что женщина-кассир уставилась на них, моргая выцветшими ресницами.
- Вы слишком торопитесь с выводами, Грейс. Еще чашку кофе? Время есть.
- Я понемногу превращаюсь в Виллу, - прошептала Грейс. С тех пор, как я надела её одежду и пользуюсь её духами, я стала нелогично мыслить и действовать по первому движению души. Неужели я тоже кончу в озере?
- Вы что, с ума сошли? Вилла жила в своем придуманном мире, а вы твердо стоите на земле, - пытался успокоить её Польсон.
- Помните наш разговор о короле с двумя королевами? Мы решили, что у Густава было две жены, и от одной он отделался, чтобы быть счастливым с другой.
Глаза Грейс вдруг полезли на лоб.
- Я поняла! Вилла была женой, от которой он отделался, а не той, кого спасал!
В полиции им сообщили, что выяснить, где жила Вилла перед смертью, не удалось. Не устраивал их и дневник со всякой чепухой про дождь, стучащий по крыше, и темный лес. Густав похож на портрет в Гипсхолме? На него похожа половина шведов. Ее сумка? Кто прыгает в озеро с сумкой? Где именно произошла трагедия, неизвестно, расследование только началось, а озеро очень большое.
Но вот на Вилле были золотые часы и перстень с лазуритом в причудливой старинной золотой оправе. Грейс что-то про него известно?
- Девушки из посольства говорили, что его подарил Густав - тот мужчина, с которым она сбежала. Не знаю, купил он его или это семейная реликвия. Оно очень старинное.
В квартире Виллы ничего не изменилось, но обстановка стала ещё более гнетущей. Грейс распрощалась с Польсоном на лестнице. Предстояло позвонить отцу Виллы - испытание не легче, чем поездка в Упсалу. И ещё - разобрать вещи Виллы, распорядиться насчет похорон, написать её друзьям.
Грейс попыталась заснуть, долго ворочалась, а потом в полусне ей привиделось, что Вилла пытается столкнуть её с постели, уверяя, что это её постель, что она хочет вернуться.
Ее затрясло от ужаса, она выскочила, в чем была, и помчалась наверх в одной ночной рубашке. Забарабанила в дверь Польсона, дернула за ручку и обнаружила, что она не закрыта.
- Пожалуйста, пустите, - прошептала она. - Я боюсь. Я не могу быть одна.
Он откинул одеяло и потянул её к себе. Потом устроил её голову себе на грудь и уткнулся в её волосы.
- Я давно тебя ждал, ты прекрасно это знаешь.
- Этой ночью Вилла одна. Но не мы.
- Не мы.
Грейс перестала дрожать и обнаружила, что Польсон спит голым. Его сердце спокойно билось под её щекой. Ей нравилось слушать этот звук - он придавал уверенности.
Польсон заметил:
- Тебе не жарко?
Она молча стянула через голову ночную рубашку и снова скользнула под одеяло. Теперь их сердца бились рядом.
- Грейс?
- Да, да!
Легко и нежно его большое тело слилось с ней. Кошмары отступили, стало очень хорошо. Кровь забурлила в жилах. Она жива, жива! И тут откуда-то издалека ей улыбнулась Вилла.
- Ну - ну, Грейс...
Она едва не разрыдалась, но улыбнулась и заснула в его объятиях.
Когда она проснулась, Польсона рядом не было. Приятно пахло кофе.
- Завтрак готов. Какой ты любишь кофе?
- С молоком.
Он протянул ей ночную рубашку.
- Без неё тебе лучше, но утро холодное. Сегодня наверняка пойдет снег.
- Польсон...
Он стоял спиной, готовя кофе.
- Польсон, похоже, я тебя люблю.
- Похоже? Здорово сказано.
- А ты меня любишь?
- Сейчас не время выяснять отношении. Но если хочешь знать, ночью мне было хорошо. Пей кофе, пока не остыл. На этой неделе я в университете взял отгулы и могу заниматься только тобой.
Но что им было делать?
Грейс позвонила отцу. Его голос донесся как из другого, мирного и светлого мира.
- Господи, не может быть! Ты хочешь, чтобы я прилетел?
- Нет, даже и не думай.
- А что в посольстве? Они огорчены?
- Да, конечно. Но не слишком - она там уже не работала. Не волнуйся, папа.