Военный министр испуганно посмотрел на Мартына.
– Продолжайте, – подбодрил его Мартын и подошёл ближе. Так странно было ступать в этих сафьяновых сапожках. В углу он увидел настоящий трон и, сделав знак военному министру, направился к трону. Усевшись, приготовился внимательно слушать.
Министр заговорил, волнуясь и поминутно сбиваясь:
– На дороге Печали и дороге Радости, на дороге Силы и дороге Слабости – всюду вновь появились мрачнаусы. Они стягивают силы, чтобы двинуться на дворец. В этом нет никаких сомнений.
– Мрачнаусы? – переспросил Мартын, а потом добавил, чтобы не выдать своего незнания: – Да-да, конечно, мрачнаусы.
– Это все ложь и глупость, – не выдержав, закричал канцлер из другого угла зала. И стал стремительно приближаться. Лицо военного министра побелело от страха.
Испугался и Мартын. Превозмогая себя, он спросил:
– Почему вы так решили?
– Э-то глупость! Пока я отвечаю за международные договоры, я могу так утверждать. Мрачнаусы никогда не посмеют нарушить подписанный мною договор. Мы обязались не нападать друг на друга. И в этом вы сами сможете убедиться, поговорив с их послом. Он ждёт вас с утра.
Канцлер хлопнул в ладоши, не дав возразить Мартыну, и в моментально раскрывшиеся двери вошёл человек в сером плаще. Он и сам был какой-то серый с головы до пят, даже торчащие в стороны усы были серого цвета. На голове у него красовалась каска, в которой Мартын с изумлением признал мышиную голову.
Сняв каску, посол преклонил колено.
– Мы подтверждаем свою верность нашей дружбе. Я прибыл сообщить вашему высочеству, что небольшие части дружески настроенных к вам мрачнаусов проходят мимо ваших границ в связи с проведением небольших манёвров. Мрачнаусы никогда не нарушат договор дружбы.
С этими словами посол удалился с гордо поднятой головой.
– Теперь вы видите, – канцлер расплылся в улыбке. – Это просто манёвры.
– Но они… они переходят наши границы, – не мог сдержаться военный министр.
– На манёврах возможны ошибки, – удивлённо поднял брови канцлер. – Неужели вы, военный, этого не понимаете?
Министр покачал головой. Канцлер весь кипел от гнева. Его руки в белых перчатках вновь поднялись для хлопка. Только непонятно было, что ещё могло последовать после него.
Министр же, кажется, понял. Он попытался приблизиться к Мартыну.