Персонаж целеустремлённый, отчаянный, требовательный, не пасующий перед сложностями любого масштаба.
Скарлетт: И понятный, что несомненный плюс. В нём легко узнать и свои черты, даже если вы женщина. Мы ведь тоже трудоголики в той или иной степени и тоже кого-то любим.
Джейн: Эва присутствует скорее как цель, идея, к которой стремится герой. Однако в итоге она гораздо, гораздо большее. Эва как якорь, держит героя в реальности, она не даёт ему погрязнуть в потустороннем, и она наверняка вытащит своего возлюбленного.
Скарлетт: И раскрыть её можно было бы и побольше. Формат повести это позволяет.
Джейн: Любовь между героями без условностей, оговорок, огромная и великая. Сила её такова, что позволяет совладать даже со смертью.
Великое чувство ведёт его сквозь темные бездны, а ей даёт силы сражаться со смертью.
Отношения, столь ярко перекликающиеся с мифом об Орфее, однако, выглядят более крепкими. Ведь легендарный певец в определённый момент усомнился, оглянулся. Здесь же оба верят друг в друга с огромной силой.
Скарлетт: Также хочется отдать должное авторам за работу с второстепенными героями. Перед нами проходит парад мифологических образов, некоторые из которых, если честно, оказываются ярче и интереснее той же Эвы (что для авторов минус).
Мир
Джейн: Авторы объединяют совершенно привычную скучную реальность, где работы так много, а выходные так редки, с совершенно сюрреалистичным миром так легко и просто, что момент перехода читатель хоть и замечает, но споткнуться на этом порожке не может.
Вот озеро, пляж, луг и старый магазинчик с одной стороны, а на задворках магазинчика начинается дорога в иные края.
История ведёт нас через диковинный жутковатый мир со своими законами, авторитетами и правителями. Они описаны так ярко, что просто встают перед глазами. Хотя, говоря откровенно, это не то зрелище, которое хотелось бы визуализировать. Местами откровенно жутковато.
Путь лежит через лес, полный охотничьих трофеев, через бесконечную шахту, следом за зловещими сёстрами в компании таких же неприкаянных на железнодорожный вокзал, а потом в город, который больше похож на поселение морлоков.
Дорога ясна, хоть каждый шаг и представляет собой испытание для главного героя. Что ж, Орфей спустился в царство мертвых, и герой идет той же дорогой, так что живым тут не рады, и любого непокорного ждут испытания, препятствия и ловушки.
Мне жаль, я явно недостаточно знакома с фольклором индейцев, чтобы рассмотреть все намёки в тексте. Я чувствую, что они есть, но расшифровать до конца не могу.
Отдельного восхищения заслуживает финал ней поворот мира наизнанку. Реальность, на которую опирается герой, оказывается практически днём сурка, и это обескураживающий поворот, заставляющий совсем иначе посмотреть на мир вокруг героя.
Этот синтез реальности, античного мифа, североамериканских легенд и сюрреализма ударяет в голову с огромной силой. Он эффектен, пугающе атмосферен, но в нем придётся поплутать. Вместе с героем и немножечко самостоятельно.
Мир по сути тут - разум персонажа, его бред, который не бред, наваждение и зов любящих сердец.
Скарлетт: Работа с мифами прекрасна, отсылок очень много, их интересно разгадывать. Также даётся очень и очень яркая картинка, в которой визуальная составляющая сплетается и с тактильными ощущениями, и с запахом. Это классно, это переносит читателя в авторский мир.
Но с Городом авторы всё-таки перестарались, он должен быть понятнее.
Язык
Джейн: Затрудняюсь выбрать между “шикарен” и “божественен”. На самом деле очень хорош. Атмосферно, жутковато и убедительно. От повседневных простых моментов до полного сюрреализма все описано очень круто.
Скарлетт: Так и есть. Очень красиво, нигде не спотыкаешься, всё гармонично. Несомненный плюс!
Посмотрите сами.
«Вскоре лес стал совсем нехорош.
Я перешёл на быстрый шаг: мне стало казаться, что почва под ногами двигается, как будто вздыхает судорожно. Чёрные, обгоревшие стволы, огромные проплешины выжженной земли - и абсолютное безмолвие, в котором начинало мерещиться что-то зловещее. Жара давила всё сильнее, зной, казалось, шёл даже из-под земли. Дым, забившийся в каждую пору, пропитавший одежду - но при этом невидимый, будто растворенный в воздухе, гнал меня. К этому моменту я хотел только одного - дышать.
Метров за сто до выхода на поляну горелый лес сменился густо растущим хвойником, вокруг разом потемнело. Под ногами неприятно похрустывала ржаво-бурая хвоя, сплошь усеявшая тропу. Смердело уже нестерпимо. Я стащил с себя футболку и завязал на лице подобием маски. Это мало помогало, от вони резало глаза.