Девушка замерла, чувствуя как по ноге горячим росчерком-молнией пробежала кровавая ниточка (Зорро!). Таша задрожала, ощущая, как холодеет кожа от осознания собственной беспомощности и уязвимости (Да, бедная кожа - как осознала, что она беспомощная, так и похолодела). То самое, страшное и запретное для любого некроманта, мужчины или женщины, случилось так некстати (У мужчин тоже бывает ЭТО? О, сколько нам открытий чудных...). Открытая кровь. Мертвецы не выносят открытой крови, звереют и убивают. Ужас навалился, парализовал, оглушил, лишая возможности двигаться и думать. Некромантия, казавшаяся до этого момента успешной игрой, открылась другой своей стороной, мрачной и реальной. Истечь кровью в подземелье, где бродят голодные мертвецы и, возможно, другие неведомые твари, означало неминуемую погибель (Интересно, а как же женщины-некроманты с этой проблемой справляются? Или у них не?..) Сквозняки уже растащили по катакомбам живой и теплый запах добычи, доступной, медленной и слабой.... Да, тут и ходить то далеко не надо!
Фиро, идущий впереди, замер и обернулся. Потом подошел к девушке вплотную. Его глаза, мертвые, с нарастающими вокруг зрачков бельмами, подернутые белесой пленкой, смотрели на нее прямо, не мигая. В их мутной глубине тускло мерцали красные угольки....
Таша затаила дыхание, чувствуя, как страх мешается с тревожным странным чувством, от которого ей стало не по себе. (Она всегда мечтала, чтобы её сожрали, да? Поэтому тревожное странное чувство?)
"Чего он ждет? - мелькнула мысль - почему не убьет сразу?" Принцесса инстинктивно подняла руки, и, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца, уперлась ладонями в выступающие под темной кольчугой ключицы (Кольчуга натянулась, и ключицы выступили, порвав и рубашку под кольчугой тоже...). Только руки подвели (Поцарапалась о ключицы?). Непослушные пальцы вдруг сжались сами собой, и в мыслях пронесся момент, когда в конюшне ла Плава она вцепилась в черный мех на капюшоне его плаща и.... Таша запретила себе думать и вспоминать о том случае, но непокорная память, как разрушенная плотина, прорвалась потоком запретных воспоминаний. Поцелуй ледяных губ в неудержимых волнах нахлынувшей страсти. И теперь. Не правильно, нельзя, не должно! - пыталась совладеть с мыслями Таша, но все было тщетно. Сердце уже стучало надрывно и гулко, дыхание стало неровным, а в голове сам собой зазвучал гимн "Из любви восстаньте".... Все не правильно, все не так. Почему не страх, почему такое, сокровенное и запретное? Непристойно, грязно, стыдно. Откуда взялось это чувство? Не может, не должно живое так тянуться к мертвому! Не должно....
Таша вжалась спиной в стену. Ноги не держали, и девушка медленно осела на пол. Следом за ней мертвец опустился на четвереньки и принялся слизывать кровь с ее щиколотки.
- Не надо, остановись, пожалуйста, - прошептала девушка, ощущая, как сбивается дыхание, а вдохи становятся всхлипами. Слабые руки уперлись в плечи припавшего к горячему кровяному ручью зомби (Уже ручей? Девушке пора, пора к врачу), желая оттолкнуть. Только пальцы снова подвели (И пальцы вылечим...), не послушались, предательски вплетаясь в черные гладкие волосы, не желая отпускать, вопреки разуму, правилам и стыду.
- Остановись, - снова взмолилась девушка, - оставь меня, не трогай...
- Зачем врешь, если думаешь по-другому? (Он мысли читает? Или по ручью определил?) - Фиро поймал ее взгляд, подняв голову и обдув выдохом ташину руку, все еще сжимающую в кулаке прядь его волос (Она вырвала его прядь? Потому что только так эта картина возможна). На миг его глаза показались Таше необычайно ясными и чистыми, без поволоки, без мути, без мрачного алого огня, - запах тела выдает все твои мысли. (А... Он по запаху мысли читает. Что, прямо все?)
- В моих мыслях лишь страх и стыд. Я стыжусь своей слабости, грязи, некрасивости...
- Разве может живое быть некрасивым? Все что еще живо - прекрасно. Тебе не понять этого.
Таша вздрогнула, услыхав эти слова. Она закрыла глаза, чувствуя, как в грудной клетке распускается что-то горячее и трепещущее (В грудной клетке распустилось сердце... Кошмар хирурга); как падают, разбиваясь о камни подземелья замки всех мыслимых и немыслимых доселе запретов и табу (Табу были тяжёлые и потому звенели громко); как бережно касается ее кожи холодная рука; как подставляется под колено жесткое плечо, закидывая наверх ее окоченевшую от страха и холода ногу...
Наверное, в каждом существе есть нежность не растраченная, не использованная, что однажды прорывается наружу (Да, особенно много её в трупе) Есть она даже в мертвой твари, никогда не ведавшей любви и добра. Та самая нежность, предназначенная не встреченным возлюбленным, не рождённым детям, забытым родителям и не обретенным друзьям.... (Ой, ну я сейчас заплачу! Особенно от количества точек в конце этого предложения)