Джордан закрыл глаза и расслабил напряженные мышцы шеи. Да, без борьбы он не сдастся, и его женитьба — хорошо рассчитанный и надежный удар.
Брак должен быть обычным деловым соглашением, партнерством между мужчиной и женщиной без ожидания любви и без необходимости эмоциональных переживаний.
Но сейчас этот план уже не казался ему выполнимым и даже приемлемым. Почему? Неужели он возмечтал о чем-то большем, чем деловое соглашение?
Джордан покачал головой, пытаясь найти противоречие, отравлявшее его мозг. Один образ снова и снова всплывал, прорывая неразбериху мыслей. Одно имя.
Элиз. Элиз Синклэр.
Черт бы ее побрал, она совсем его сбила с толку!
До встречи с ней он отнюдь не считал романтику необходимой частью отношений. А Элиз взращена на романтике, достаточно вспомнить ее нежный, мелодичный голос, ее грациозные движения, ее взгляд на мир сквозь розовые очки.
Итак, что же ему нужно? Элиз Синклэр. И жена.
Но это должны быть две разные женщины.
Джордан оторвался от перил и ушел с балкона. Он успел озябнуть и не без удовольствия вернулся в тепло своей квартиры. В кухне гремели подносами и звенели бокалами, шум действовал ему на нервы. Он заглянул в гостиную. Толпа гостей сильно уменьшилась, можно улизнуть без особых помех.
Было уже за полночь, когда Джордан остановился напротив дома Элиз.
Сначала он даже смотреть не хотел на дом — слишком был зол, что против своей непреклонной воли приехал сюда. Но затем позволил взгляду медленно обежать тротуар и ступеньки крыльца. Первый и второй этажи темны, а в окне третьего горит свет. Не спит?
Его воображение принялось разыгрывать варианты. Он подойдет к входной двери и позвонит. Она откроет, он обнимет ее и поцелует. Она удивится, но ответит на поцелуй. Он поведет ее в спальню, раздевая по пути. А затем они займутся любовью.
Стоп. Займутся любовью? Нет, они не станут заниматься любовью, они займутся сексом. Он никогда в своей жизни не занимался с женщиной любовью. Любовь не имела никакого отношения к физическому расслаблению, которое он испытывал от близости.
Но, как ни странно, от Элиз он хотел вовсе не этого, он хотел более глубокой связи, надеясь найти приют в ее теплоте. Джордан страстно желал близости с этой женщиной, но не ради расслабления — он мечтал, что физическое удовольствие обретет чистоту эмоции.
Вдруг в окне появилась тень, и Джордан инстинктивно пригнулся, боясь обнаружить себя в слабом свете фар своей машины. Он затаил дыхание, затем медленно выдохнул, когда в свете, пробивающемся сквозь кружевные шторы, увидел кошачий силуэт.
Кошка, казалось, смотрела прямо на него.
Джордан выпрямился. Не сводя глаз с окна, он повернул ключ зажигания и съехал с обочины, кинув на дом последний взгляд.
Во вторник утром Элиз стояла посередине Зала Золотого Побережья. Ее взгляд скользнул с огромных колонн на расписной позолоченный потолок, увешанный сверкающими люстрами. Сотрудница Дрейка оставила ее тут дожидаться приезда Джордана.
Расстроенно вздохнув, она попыталась — чуть ли не в миллионный раз за день — выбросить из головы его образ. Элиз закрыла глаза и представила комнату такой, какой она будет в день свадьбы Прентисса.
Зал, залитый полуденным солнцем, проникающим сквозь огромные окна; деревянные столы, покрытые накрахмаленными скатертями и дорожками из белой парчи с золотом по краям; на них сверкающее серебро, фарфор и хрусталь. На каждый стол она поставит высокую вазу с каллами и красными розами, переплетенными тропической зеленью. Официанты будут подавать сочных омаров на слоеных пирожных с легким голландским соусом; небольшой оркестр будет играть нежную, романтическую музыку.
Элиз почти слышала музыку, лирическую мелодию баллады Гершвина. Она напела несколько тактов, слегка покачиваясь. Вздохнув, подошла к пианино.
Мотив вертелся у нее в голове, и она принялась подбирать мелодию на инструменте.
Уроки музыки, которые она десять лет брала девочкой, не пропали даром. Она начала играть «Разве это не романтично?» Гершвина и отдалась музыке, с каждым повтором все более украшая мелодию. Сначала только играла, затем тихонько запела, немного фальшивя. Когда мелодия окрепла — стала петь громче, ее робкий голос нарушил глубокую тишину танцевального зала.
Закрыв глаза, Элиз играла и пела, а в голове ее возникал образ Джордана. Одет в праздничный наряд, соответствующий утреннему венчанию: серая визитка, полосатые брюки и пестрый галстук. Темные волосы спадают на лоб, уголки губ приподняты в теплой улыбке. Невеста стоит рядом с ним, ослепительная, в платье из шелка цвета слоновой кости и кружев. В дымке ее мечты зыбкие черты невесты постепенно материализовались, и Элиз увидела рядом с женихом.., себя. Она с усилием открыла глаза, ошеломленная направлением своих грез.
Но странная мечта смутила ее гораздо меньше, чем негаданное присутствие Джордана. Он стоял возле пианино и наблюдал за ней, недоумевающе вскинув бровь.
Элиз вскочила с испуганным криком. Скамейка позади упала, издав глухой стук.
— Я не слышала, как вы вошли.
— Знаю. Вы играли, и.., очень неплохо.
Элиз робко улыбнулась.
— Спасибо. — Глубоко вздохнув, она посмотрела в его голубые глаза. — Играла и пела. Вы не хотите похвалить мое пение?
Он сделал серьезную мину.
— А, теперь это так называется. Пение. Можно употребить это слово, но надеюсь, вы не собираетесь избрать карьеру певицы.
Элиз, оценив проблеск юмора, рассмеялась.
— Будь вы настоящим джентльменом, вы бы похвалили и мое пение.
— Предпочитаю честность условностям этикета.
Насчет вашей игры я не покривил душой. Вы действительно хорошо играли.
— Вашим комплиментом мне следует поделиться с близкими и миссис Мерриуэдер.
— Миссис Мерриуэдер?
— Моя учительница музыки. Она жила в конце нашей улицы, и я посещала ее дом каждый вторник после школы. Когда я хорошо играла, она на краю страницы рисовала золотую звезду. А когда плохо, строго меня отчитывала и отправляла домой. К счастью, петь я при ней не отваживалась, не то она посчитала бы меня садисткой или съехала бы с нашей улицы.
В глазах Джордана засветилась улыбка.
— А моим мучителем в детстве была мисс Уинифрид Айви. Террористка в туфлях с набойками.
Она держала школу танцев. По утрам в субботу забирала меня и еще девятнадцать детишек в заложники обучать нас грации и танцам.
Джордан вытянулся перед ней, убрав руку за спину, а вторую положив на уровне желудка, и церемонно поклонился.
— Не удостоите ли меня удовольствием станцевать с вами, мисс Синклэр?
Он протянул руку, и она прикоснулась к ней пальцами.
Сдержанный, холодноватый мужчина исчез, и Элиз увидела другого Джордана — улыбающегося, шутливого, непринужденного.
— С удовольствием, мистер Прентисс.
Он вывел ее на середину зала и стал, весьма неуклюже, кружить, держа на расстоянии вытянутой руки.
Сначала Элиз решила, что он намеренно не координирует движений, шутки ради наступая ей на ноги. Но, взглянув в его напряженное лицо, поняла, что он без всяких шуток не силен в танцах.
— По-моему, из вас такой же танцор, как из меня певица.
— Утренние мучения у мисс Айви совершенно отбили у меня охоту к танцам. Я постарался забыть все, чему она учила.
— Разве у вас не было возможности попрактиковаться на светских приемах? Я читала о бале в Лирической опере, и мне это показалось таким романтичным. Бал-маскарад с вальсами и шампанским. И вы наверняка танцевали с Дэниил Лангли. Хотя бы раз.
Джордан озадаченно взглянул на нее.
— Вы с ней встречались, — пояснила она.
— Я встречался с ней?
— Да! — воскликнула Элиз. — Я видела фотографию в старом издании «Таун энд кантри». Вы там сняты вдвоем.
Джордан пожал плечами.
— Я не помню.
— Не помните, потому что встречались со многими женщинами. Не так ли?