- Можно я останусь с Полуночем? - спросила Диана.
Спустя несколько дней после нашей «победы» мы добрались до Москвы, где жил мой брат. Путь был не простой, но мы справились, вернее Паша справился, а мы помогали лишь советами. Сперва пришлось переделать одежду Калиба под себя, благо с помощью управляющего контура это было не сложно, Паша уже не плохо научился управлять материей. Самого Калиба похоронили там же на Кладбище честных. Документов никаких у нас не было, поэтому добирались на попутках. Не каждый рисковал брать ребенка, а те кто соглашались обычно сразу везли в ближайшее отделение милиции. В итоге Паше приходилось брать водителя под легкий, ментальный контроль и им казалось, что одинокий восьмилетний ребенок на ночной трассе абсолютно нормальное явление. Самым сложным для Паши было не навредить водителям, которые нас подвозили, держать их разум под контролем и не раскрывать свою ауру было очень тяжело. Пока его хватало на пятнадцать минут, еще двадцать было в запасе до того момента как с человеком находящимся рядом начнут происходить необратимые изменения, но до этого мы никогда не доводили. В итоге мы сменили порядка двадцати машин, прежде чем оказались здесь.
Паша только что закончил разговаривать с Лазарем и представил ему Полуноча. Поскольку это имя не подходило для жизни в миру, мы решили назвать его в честь погибшего Сергея. По лицу Лазаря было видно как его распирает скепсис, не смотря на письмо, написанное под мою диктовку. В нем я постарался изложить все самое сокровенное, что было когда-то между нами, то чего не мог знать никто, и по крайней мере нас не выставили за дверь. Его сомнения были понятны, слишком много казалось бы невозможных вещей нужно было принять на веру. Ограниченное время контакта заставляло быть очень лаконичным, что не добавляло доверия.
- Можно я останусь с Сережей? - Диана повторила вопрос с его новым именем.
По ней гибель Сергея ударила сильнее всего, ведь они незадолго до этого стали парой. За время нашего пути она почти не говорила и ее никто не трогал, все и так все понимали, как и она.
- Тетя Ди, я не смогу поддерживать это пространство, наш дом, когда мы уйдем, ты останешься одна в этой пустоте. А Полуночь… неизвестно сможет ли он найти сюда дорогу, разве что только во снах, - сказал Паша.
- Ничего страшного, я подожду. Полуночу будет очень тяжело и он совсем один, - грустно сказала она и улыбнулась, - я не хочу, что бы так было. В час отчаяния я не хочу что бы он был одинок. Должен быть кто-то, кто поможет ему найти дорогу к свету даже с такой ношей на плечах.
- Мы сможем поддерживать это суб-пространство, подвяжем их питание ту часть нас которая остаетсь здесь - вмешался Нарцисс, - и Полуночь сможет посещать тебя в своих снах. Но все его воспоминания об этом месте будут локализованы здесь.
- Он не будет помнить об этом, когда проснется?
- Да.
- Защита от дурака, - Паша согласно кивнул.
- Самим собой, пока он не познал нас, он в безопасности. На время его визита мы будем уходить, но не надолго. И помни, он не всегда сможет найти сюда дорогу и для него это будет всего лишь сон.
- Поняла.
- Дианочка, - Мария подбежала и обняла ее, - ты уверена? Мы лишь изредка сможем навещать вас и то не надолго.
- Уверена, - Диана ответила на объятия.
Для всех это было ожидаемое решение. Диана ничего не говорила, но мы ведь связаны между собой, мы знали это на уровне понимания. Паша даже заранее переговорил с Нарциссом по этому поводу, но он не возражал, сказав лишь, что может отпустить только одного. Хотелось верить, что он по человечески понимал, что постоянно находиться рядом с теми кто убил ее любимого человека это просто мука. Да, в Полуноче они тоже присутствуют, но в другом состоянии, безликом.
- Время вышло, - Паша хлопнул в ладоши, - через полторы минуты нас здесь не должно быть. Иначе здоровье дяди Лазаря резко прохудится. Отправляемся?
Он оглядел всех присутствующих.
- Да! - нестройным хором ответила толпа. И наши чертоги начали расширяться в противоположные стороны от центральной оси, как будто выплывая из зеркала. Диана осталась в отзеркаленной части, на коленях у нее спал Полуночь и неизвестно когда он теперь проснется. Нам же еще предстояло выбрать свой путь.