- Ни то, ни другое. Ты знаешь, что я потерял и чем сейчас руководствуюсь, постарайся это принять. Есть ощущение что ситуация ухудшается. Я сейчас не тот, кем ты меня считаешь. Не твой друг. И не друг Калиба. Хотя ты знаешь, что он был мне очень дорог, никому другому я бы это не доверил.
И это была правда. Сейчас, такого понятия как ложь для меня не существовало. Другая сторона, где я был, мне этого не простила бы.
Лютри покивал, но ничего не сказал.
- В любом случае нам есть чем заняться прямо сейчас.
- Кстати, - Лютри остановился в проходе, - ко мне подходил местный управляющий и буквально умолял если не посвятить его в наши планы, то хотя бы в случае необходимости проконсультироваться с ним в вопросе их взаимоотношениях с Империей. Возможно есть в этом смысл, когда мы были здесь в последний раз самой Империи еще не было, много могло поменяться.
- Мы сделаем все самостоятельно, мне бы не хотелось, чтобы он побежал докладывать кому-нибудь из других командоров о наших действиях. Сам понимаешь, что мы ходим по краю, по крайней мере я.
- Да но ведь это твое родовое представительство, да представительства всех родов повязаны между собой, но он же из твоих, почему он должен докладывать другим? А если мы напортачим, то у него как раз и не останется выбора кроме как отправить сообщение на Винмар.
- Не важно, любые проблемы, которые возникнут после, я быстро решу. Необходимые контакты он уже передал Риону, я думаю на него можно положиться.
Вставая из-за стола, захотелось взять с собой то ли бутылку вина, то ли официантку, или все сразу, но не помнил зачем. Суть желания от меня ускользала, а дергающиеся рудименты не могли за нее зацепиться. Надо спешить.
- Кстати, раз уж вы упомянули обо мне, - в голове раздался голос Риона, - в процессе выполнения вашего приказа у меня возникла, несвойственная мне, моральная дилемма.
Глава 4
Сильный ветер с опозданием принес звук выстрела, и он по привычке короткое время гулял между стенами и затих. Очередной «честный» прошел свой путь до конца. Кем он был и за что умер не ясно. Но, тишина свидетель, он не просил пощады. Тишина снова стала красивой.
- Эй, малыш.
Воздух не шелохнулся, это не было звуком. Ребенок спал, точнее, был в забытье, свернувшись клубком на подстилке из мешковины. В помещении было не более двенадцати градусов, при такой температуре уснуть шансов нет, особенно если на тебе нет одежды. А ее не было, но болевой шок спас его сознание на какое-то время. Если вообще было что спасать.
Маленькая светящаяся точка летала над ребенком. Если присмотреться, то можно было подумать, что это и не точка вовсе, а как будто дырка в пространстве, с немного рваными краями. Как на ткани, только перемещается, в трехмерном пространстве и со всех сторон выглядит одинаково.
- Что же с тобой сделал этот подонок.
Все та же тишина, но ребенок тихо заскулил, возвращаться в реальность было крайне болезненно. Сломанные кости вспомнили о том, что они сломаны, а глаз отозвался нарастающей тупой болью. Мальчик непроизвольно потянулся потрогать больное место здоровой рукой и тут же отдернул, появились слезы.
- тише, теше, малыш, - ребенок дернулся, пытаясь определить источник звука, но голос звучал в его голове, – не бойся меня.
Голос, теплый голос, казалось бы, к нему потянулось даже озябшее тело, чтобы хоть немного согреться.
… тепло, тепло, тепло, оно нужно мне, я хочу его, мне холодно, отдай, отдай, отдай, скорее, ближе, ближе, ближе…
- Ууууу, - ребенок открыл глаз и увидев перед собой плавающий в воздухе кусочек света сразу протянул к нему руку.
И тут свет резко сморгнул, как будто получив под дых, и его яркость существенно просела.
- Прекрати! – голос почти оглушил ребенка, и он тут же отпрянул, закрывая уши ладонями.
… страшно, страшно, страшно, больно, снова будет больно, страшно, страшно, страшно…
- А ты не так прост, малыш, но как тебе помочь так, что бы ты меня не сожрал.
Кусочек света отлетел на несколько метров и замер в воздухе. Яркость его потихоньку возвращалась на прежний уровень. Голос снова заговорил в голове ребенка, он успокаивал, он гладил. В мыслях стали появляться образы, сначала это было просто несколько мягких тонов голубого, оранжевого и жемчужно-белого цвета, кружащих вокруг него. Их движение постепенно ускоряется и смазывается. Ребенок, став эпицентром этого буйства красок впервые улыбается, он не замечает, что смотрит на это двумя глазами, и хлопает в ладоши обеими руками, здесь у него ничего не болит и ему тепло. Граница красочного вихря расширяется, оставляя за собой сочные листья высокой полевой травы. А наверху появились белые облака, и засияло солнце. Этот акт творения сопровождается детским смехом. Ребенок чувствует присутствие голоса принесшего тепло, он где-то рядом. Он больше не голоден, ребенок хочет поиграть с ним. Он ищет его взглядом и находит, на краю вихря начинает проясняться силуэт человека. Размытые очертания с каждой секундой становятся более четкими, и вот из вихря выходит человек. Он с удивлением рассматривает и ощупывает себя.