Была Матрена после того письма в Разбавино несколько раз, виделась и с Геннадием Петровичем. Человек он и в самом деле степенный, серьезный, и внешностью не обделен. Бот только… Матрене страшно не нравилось, что он с официанток дань собирает. Несколько раз она пыталась заикнуться, ну, спросить у Геннадия Петровича, зачем он это делает, однако всякий раз не решалась, не набиралась смелости — эх, эта женская слабость! Светлане же категорически наказала: «Не обманывай людей, прошу тебя, тогда ты чиста во всем будешь и светла, так легче жить, знай!» Но той хоть кол на голове теши — не понимает разумного слова. А жаль, ох как жаль!..
Что же касалось «шампуни», песен и плясок, то тут Светлана не обманула, пару раз действительно весело погуляли в столовке. Матрена уж и не помнит, резвилась когда-нибудь раньше так или нет. Тон задавал Геннадий Петрович. «А ну-к, барышни, а ну-к, милые мои, — выкрикивал он, топоча ногами, — айда носиться, пока ноги просятся!» Девчата послушно вскакивали. И пошла писать губерния! Во время одного из таких выходов Геннадий Петрович отозвал в сторону Матрену. «Как вы посмотрите на то, — доверительно, заговорил он, — если мы со Светочкой вашей соединим свою жизнь воедино? Светочка, наверное, говорила вам, Матрена Савельевна, что я был женат, что жена от меня ушла, говорила?» — «Было дело». — «Ну и как вы ответите на мои слова, да или нет?» Матрене в тот вечер было хорошо, она выпила, пожалуй, целых два бокала шампанского, потому чувствовала себя раскованно, можно сказать, даже смело. «А почему, Геннадий Петрович, от вас жена ушла? Вы ее обижали?» — «Что вы, что вы, Матрена Савельевна, избавь бог, я любил ее! Но… как бы вам объяснить? — Геннадий Петрович пощелкал пальцами. — Она другого клиента нашла». Матрена от этих слов передернулась: фу-у ты, слово-то какое! Тот, похоже, заметил это и извинился: «Простите. Она другого полюбила, понимаете?» Матрена поддакнула: ну, конечно же, она понимает, при этом слегка усмехнулась. «Хорошо, — сказала после этого Матрена, — я ничего не буду иметь против, если вы…» — она вдруг запнулась. «Ну? Ну! Что дальше?» — «Если вы, уважаемый Геннадий Петрович, — осмелилась наконец Матрена, — не будете собирать дань со своих девчат!» Эти слова для Геннадия Петровича прозвучали как гром среди ясного неба. «Что вы, что вы, Матрена Савельевна, — вздрогнул он, — кто вам сказал такое, надул в уши? Неужель Светочка? Но я же…» Матрена резко и бесцеремонно перебила Геннадия Петровича: «Все! Все! Думаю, мы с вами обо всем условились, так?» Тот безропотно кивнул головой.
Спустя две недели после того Светлана ей написала:
«С нашим Геннадием Петровичем что-то случилось, честное слово! Каждый день он собирает нас по утрам и приказывает, чтоб клиентов оберегали и ни одной лишней копейки с них не брали. Девки наши в отчаянии, не знают, что делать. Говорят: хоть в другое место сбегай. У меня тоже… Да что говорить! Уже скопила было на модерновое пальто, осталось чуть-чуть — и на тебе!.. Мать, не твоя ли это работа, скажи? Если прикинуть, то все сходится. Ты была у нас последний раз в позапрошлую субботу? Точно. Вот после того Геннадий Петрович и сбесился, будто муха какая-то ужалила. Похоже, ты и есть та самая муха! Зачем ты это сделала, если так?.. С Геннадием Петровичем я живу в его доме, у него гораздо уютнее и веселее, нежели было у Михаила Семеновича. Чтоб ты знала, мать, Геннадий Петрович постоянно о тебе спрашивает, интересуется, почему к нам не едешь? Ты, мать, не уединяйся там, приезжай поскорее, мы ждем тебя. Твои Светлана и Геннадий Петрович».
Письмо это окрылило Матрену, она уж подумывать стала, что наконец к ее Светлане подвалило счастье, наконец ее дочь определилась в жизни.
Но вот пришла новая весть от Светланы: не уживется она с Геннадием Петровичем, не знает почему, но не уживется. Ах, Светлана, Светлана, ах, паразитка этакая! Ну погоди она у нее, погоди, дай ей, Матрене, свидеться с ней, она задаст девке по самое первое число, прилюдно остановит ее и так отстегает, что та будет долго помнить и другим закажет не вытворять того, что она вытворяет.
К дому Геннадия Петровича Матрена прибежала запыханная. У двора остановилась, чтоб отдышаться. Но постояла недолго, времени-то у нее кот наплакал: надо поторапливаться, если не собирается подводить Анюту.
Светлана, к счастью, была дома, Геннадий Петрович тоже еще не уходил на работу (надо же, а девки в столовой сказали, что он будто на базу за продуктами уехал — ишь! Ишь, как начальство свое ограждают!).