Геннадий Петрович, увидев Матрену, обрадовался:
— Ой, сколько лет, сколько зим! — Точно и вправду она у них давно была — вот кот-лизун!
Матрена постепенно начинала раскусывать своего будущего зятя. Отчего будущего? Потому что не расписан с ее Светланой, а что живут под одной крышей и спят в одной постели, так это не в счет, в современный век удивляться ничему нельзя.
Матрена отдала должное, поздоровалась с Геннадием Петровичем, порасспрашивала, как у него и что, и — к Светлане, которая, понурив голову, лежала на кровати:
— Дочечка, миленькая, что с тобой? Заболела?
Матрена покосилась на Геннадия Петровича, понимая, что откровенной беседы со Светланой у нее при нем не получится, но тот, к счастью, вовремя сообразил и сам ушел, предварительно, правда, попрощавшись: «Вы надолго, Матрена Савельевна? Нет. Ну приезжайте еще, песни попоем, попляшем. Приедете? Вот и хорошо!»
— Так что же все-таки произошло? — спешила задавать вопросы Матрена. — Ты можешь мне сейчас объяснить, коль в письме не сделала этого?
Светлана вскочила вдруг с постели:
— Мать, выручай!
— Ну что, что с тобой, дочечка? Ну что же ты молчишь? — Матрена не выдержала, заплакала.
Светлана некоторое время стояла, каменно застыв.
— Беременна я, мать! — выговорила она наконец.
— Бере-еменна?
— Да, мать, беременна!
Матрена облегченно вздохнула, ей показалось, что на спине у нее был камень, только что он там лежал, и вот теперь его вмиг не стало, свалился, слава богу, со спины.
— Хух! А я уж думала, что-то страшное произошло. Тут у меня свое дело не ладится. Митяй, черт этот лысый, людей на мазку дома не освобождает, все выходные рабочими объявляет, план, значит, торопится выполнить, чтоб в числе первых райкому рапортовать; а тут твое еще письмо, слезами пропитанное… — Матрена успокаивающе погладила дочь по голове: — Вот, дурочка, чего, спрашивается, печалиться? Ну беременна так и беременна, дитеночка мне родишь, внука, значит, и буду я им забавляться. Это же хорошо! Вон от Владимира ждала — не дождалась, от тебя уж сколько времени жду… Ничего, все будет в порядке, родишь, лишь бы вы жили хорошо, мирно.
Светлана посмотрела на мать сердито:
— У тебя что, Матрена Савельевна, не все дома, что ли? Чего буровишь-то, чего выдумываешь, а? О каком ребенке речь, если она опять приходила, обихаживала Геннадия Петровича.
Матрена насторожилась:
— Кто? Кто — она-то?
— Жена его бывшая. Лизавета!..
— Ну и… приходила да и приходила, тебе-то что? Он ведь в разводе с ней, Геннадий-то Петрович? В разводе. Что еще тебе надо? Тем более она от него сама ушла…
— Да в том-то и казус весь, что Геннадий Петрович не в разводе, официальном, я имею в виду, ну, по закону, — почти выкрикнула Светлана.
Услышав это, Матрена охнула:
— Как же? Но он ведь лично мне говорил…
— Говорил! Говорил! — Светлана тигрицей прошлась туда-сюда по комнате: — Нам мужики много кое-чего говорят, обещают, так что, всему верить?
Матрена молчала, она, можно сказать, сдалась, подняла руки. «Надо же, — подумала про себя, — а с виду серьезный!..»
— Что ты делать решила? — Почему-то именно этот вопрос возник у Матрены в мозгах, он как бы застрял там, но все время просился наружу.
Светлана печально усмехнулась:
— Тебе ли, мать, объяснять, что требуется делать женщине в моем положении. — И с уверенностью: — Надо немедленно в больницу и записываться на очередь!
— Ты с ума сошла, дочь! — испуганно вскрикнула Матрена. — И не вздумай, я не позволю тебе этого!
— Мать, не лезь не в свои сани!
— Стоп! Стоп! — Дверь комнаты неожиданно отворилась, и в ее проеме нарисовался Геннадий Петрович. — Я все слышал, Светочка. Ты, конечно, меня извини, но… Ты спешишь, Светочка! Я тебе так и заявляю: ты спешишь! Матрена Савельевна, объясните вы ей, пожалуйста, что она, Светочка, неразумно поступает. Я сказал ей: моя бывшая жена на меня не имеет никакого влияния, потому что она мне не жена. Официально пока да, но… Жена ушла от меня, и с той поры я ее не знаю и знать не хочу.
— Но она же ходит сюда! — незамедлительно подчеркнула Светлана.
— Да… — Геннадий Петрович замешкался: — Видите ли, у Елизаветы не совсем еще исчезло чувство, какое она ко мне питала…
— Вот! Вот! — мстительно подытожила Светлана.
Матрена ничего не понимала: что за чепуха такая, о каком чувстве идет речь, если человек тот ушел от тебя к другому, то есть изменил?