— Тьфу. Так и сказал: отщепенцы?
— Ну! — оживленно поддакнула Матрена.
— А сам он? От бес, от бес!
— Кого ты имеешь в виду?
— Князева! Матекин ить на него указал?
— На него.
— Вот я и сказываю: а сам он кто? — Ульяна посмотрела по сторонам, не подслушивают ли их, и принялась нашептывать что-то на ухо соседке.
— Не может быть! — не поверила сразу Матрена.
— Правда, девка, правда! Мне Лидка Перелыгина вчера самолично поведала.
— А что-то тихо было, песен не пели… Ошибаешься, наверное, Ульяна.
— Тьфу на тебя, девка! — Ульяна перекрестилась. — Потому и тихо, что не велел ему Матекин веселья устраивать. Матекин сказал: возьми девчат своих и действуй, мажь, лепи, словом, доводи свой дом до конца. Лидка Перелыгина лично работала у Князева, она мне о том и сообщила.
Матрена ругнулась:
— Ну, Митяй, ну, черт лысый, погоди у меня!
Вскоре остановился автобус: конечная, станция Березай, поскорее вылезай. Люди повскакивали с мест и пошли к выходу.
Матрена распрощалась с Ульяной и тоже заспешила на птичник — ее Анюта поджидает, небось, там одна, бедолажка, забегалась…
Когда Матрена примчалась на птичник, Анюта сидела в дежурке и плакала.
— Ты чего? — всполошилась Матрена. — Ай кто тебя обидел?
Анюта, увидев напарницу, обрадовалась, размазывая по щекам слезы:
— Приехал Иван Алексеевич и сказал, чтоб я в полевую бригаду переходила, а вместо меня сюда другого человека пришлют.
— Это ж чей приказ?
— Ивана Алексеевича, зоотехника главного.
Матрена недовольно сморщилась:
— Да не о том я. Иван Алексеевич, догадываюсь, передал, а приказал кто!
— Не знаю, теть Матрена. Мне сказали — я вам сказала. — Анюта на самом деле понятия не имела, почему и кто так решил.
Матрена постояла в раздумье.
— Вот что, Анюта, — приняла она, видимо, какое-то решение, — ты, девочка, побудь тут еще, а я сбегаю в правление и выясню все, я разберу-усь, в чем там дело.
— Теть Матрена, — Анюта вопросительно взглянула на напарницу, — Матрена Савельевна, а может, не надо? Чего вы из-за меня…
— Ну нет, девочка, — не согласилась с ней Матрена, — молчать будешь — на шею сядут, испытанно! Я пойду и разберусь!
Матрена понимала: ее завели. И завел Митяй, не кто-нибудь. Его работа с перемещением Анюты, подумала она. Мстит он ей, прошлого не забудет. Но как бы там ни было — отступать нельзя. Некуда отступать.
В правлении она первым делом нашла главного зоотехника.
Тот увидел Матрену и заерзал на стуле.
— Иван Алексеевич, скажите честно, чей приказ перевести Анюту в полевую бригаду?
— Честно?
— Ну!
— Поклянись, что никому не расскажешь!
— Клянусь!
Главный зоотехник покосился сначала на дверь и лишь потом сообщил, мол, председателя, колхоза это затея, он распорядился девчонку в поле перевести, молодая еще на птичнике работать.
— Так и знала! Так и знала! — У Матрены слов не было для выражения. Она строго посмотрела на главного зоотехника: — А ты почему, Иван Алексеевич, смолчал? Что, похоже, с Матекиным ругаться не пожелал, мирно жить с ним решил, да? Э-эх! А ведь ты, Иван Алексеевич, лучше должен знать, как трудно хорошую птичницу найти. Вот Анюта, она молодцом, она любит птицу, лелеет ее, а до нее были… Иван Алексеевич!
— Ну чего, чего тебе, Матрена Савельевна? — вздрогнув, спросил главный зоотехник. Его, видимо, начинало раздражать это.
— Ты должен постоять за Анюту, слышишь?! До-олжен! — наступала Матрена.
— С чего ты взяла, Матрена Савельевна? — Главный зоотехник передернулся, будто его холодом обдало. — Нет, — махнул от отрешенно, — ни за кого стоять я не буду. И вообще с Анютой все решено, с завтрашнего дня она выходит в полевую бригаду.
Матрену вдруг заело:
— А вот не выйдет она туда, Иван Алексеевич! Работала девчонка на птичнике и будет работать, как миленькая, это я тебе говорю!
— Чего-о?
— А что слышишь, Иван Алексеевич!
Главный зоотехник опять заерзал на стуле:
— А ты, Матрена Савельевна, кто такая, что приказы начальства отменять будешь?
— Я рядовая колхозница, мне терять нечего. Я воевать стану. До тех пор шуметь буду, пока своего не добьюсь, я такая, Иван Алексеевич!
— Давай воюй, воюй, — самодовольно усмехнулся главный зоотехник, — поглядим, что выйдет из того. — И вдруг посерьезнел лицом, как бы о чем-то догадываясь: — Ты что же, к Матекину собираешься Идти?
— И к Матекину пойду! — не задумываясь, выпалила Матрена.
Главный зоотехник, похоже, не на шутку испугался: