Глава шестая
Лекция была по санитарии, читал ее главный врач районной ветеринарной станции Крымов, высокорослый, не совсем еще старый мужчина. Рассказывал он интересно, стараясь остановиться на всем подробно.
Внимательно слушая его, Зинуля иногда делала для себя пометки. Пригодится, думала она, когда окунешься в дело — всегда что-то да неясно, и мыкайся тогда. Нет, лучше сейчас во всем разобраться да не забыть бы.
Записывая, она видела, как позевывает Валентина Григорьевна. Этой явно не до учебы, она готова в любой час уйти с занятий. Да и у Алевтины нет большой охоты до специальности, она сама признается: пошла так, лишь бы куда-нибудь — не в селе своем баклуши бить. Но вот Катенька, эта всерьез взялась, эта молодец, из нее настоящий ветфельдшер получится, Катенька и Зинуле помогает, когда у той что-то не выходит, терпеливо объясняет, можно сказать, все разжевывает, чтоб она хорошо поняла. Зинуля по-доброму той завидует — легко ей даются занятия, безо всякого напряжения, как семечки.
Зато непросто ей, Зинуле, вот и сидит она и ловит каждое слово.
В перерыве к ней подошла Катенька:
— Ну что, все тебе ясно?
— Ага, — кивнула Зинуля и добавила: — Пока.
— Нет, он хорошо объясняет, понятно. Не то что Селезенка.
Селезенка по-ихнему — Селезнева Маргарита Павловна, ответственная за группу, она у них читает «лекарства». Когда она проводит занятия, ее никто не слушает — один гам стоит. Она, конечно, упрашивает всех, упрекает, а порою и предупреждает, что не слушают — пожалеют потом же, однако — бесполезно, на нее ноль внимания.
Зинуля согласно кивает. Ей тоже не нравится, как проводит занятия Маргарита Павловна, может, оттого по «лекарствам» у нее и посредственные оценки. Зинуля и рада в них разобраться, да как, если на лекциях той трам-тарарам сплошной. Спасибо опять же Катеньке — она ее выручает, молодчина.
Подбежала Алевтина:
— Эх, поспать сейчас!
Катенька усмехнулась:
— С кем?
— Тьфу ты! Ну и шуточки же! — Алевтина потянулась: — А между прочим, Крымов в свое время, по-видимому, ничего был мужчина.
— А он и теперь неплохо выглядит.
— Не-а, — не согласилась Алевтина, — сейчас он не тот уже.
— Зато опытный, — нашлась Катенька.
Алевтина уставилась на нее:
— Ты это к чему? Э-э, не-а, — помахала пальцем, — я не дура какая-нибудь, чтоб со стариком шуры-муры. Я и помоложе найду.
— А Костя тебе нашел уже. Не сватается еще?
— Кто?
— Ну тот, с кем ты в ресторане сидела.
— Фи-фи-фи — тоже мне жених, — Алевтина брезгливо скривила губы: — У него уши висят, ты заметила?
— А раньше вроде бы не было этого.
— Рассмотри получше, протри глаза.
— Ну-ну, — Катенька переступила с ноги на ногу. — Переборчивая что-то стала. А в тот вечер готова была за него замуж. И вышла бы, наверное, коль не мы бы с Зинулей. Верно, Зинуля?
Зинуля неопределенно пожала плечами.
Алевтина вдруг спохватилась:
— К тебе Ванька твой вчера приезжал, говорили?
— Говорили.
— Вот тоже парень, морочит девке мозги, а толку аж никакого. Вон какая у нас Зинуля красивая — загляденье одно!
— Зинуля-то красивая, — Катенька этак рукой взмахнула, — а ты? Посмотри на себя, на кого похожа стала — платье помятое, и сама… Тебе что, за собой поухаживать лень?
Алевтина сладко потянулась:
— Эх, поспать бы сейчас! — Будто и не к ней обращались и не ее касалось. Все верно — в этом вся Алевтина.
Вскоре опять началась лекция.
В конце занятий Крымов неожиданно предложил в течение двух дней пройти у него на станции практику, тем, кто желает, естественно. Таких почему-то оказалось немного. Но Зинуля и Катенька согласились. Потом, правда, к ним присоединилась и Алевтина. Катенька еще ту отговаривала, мол, оно ей нужно, лучше бы поспала это время. Она это специально говорила, чтоб расшевелить подругу. Алевтина в ответ лишь улыбалась. А она и практику пройдет, и поспит, подчеркивала подруга.
— Что, — подковырнула ее Катенька, — решила все же Крымова упечь?
— Нужен он мне, — равнодушно отмахнулась Алевтина. — Я же говорила: он старый для меня.
На следующий день, перед тем, как пойти на районную ветеринарную станцию на практику, Зинуля решила заскочить к Кашириным. Ей почему-то хотелось поговорить с Надеждой Ивановной, женой Каширина. Когда она у них тот раз была, ей показалось, что у нее какое-то не такое настроение, в общем, плохое. Хоть та и старалась не подать виду, однако мимо Зинули это не прошло. Она-то по существу и осталась потому, что видела: Надежда Ивановна отчего-то страдает. Подругам она сказала, что Каширины живут ладно, просто так, чтоб глаза замазать. Неужели они из-за чего-то ссорятся, вдруг подумала Зинуля о Надежде Ивановне и ее муже? Но ведь Афанасий Львович человек степенный, воспитанный. Нет, у них, наверное, что-то другое. Но что?