— Ну, ладно, мать, ну, что ты, ей-богу! Все, может, еще уладится, отец скоро уже вернется, два года, считай, и осталось. Перестань, перестань, мать!
— Для меня они, два года эти, — целая вечность, — и Матрена заплакала еще громче.
Светлана забеспокоилась, заоглядывалась по сторонам: не дай бог, сейчас сюда люди сбегутся!
— Мать, мать, тише! Ну, что ты, честное слово, как маленькая! Народ весь соберешь!
Матрена кивнула:
— Все, все, больше не буду. — Она провела опухшими узловатыми ладонями по щекам, размазала слезы, И тут же умоляюще уставилась на Светлану: — Ну, что, дочечка, пойдем домой, а?
И та сдалась, не устояла перед материнской просьбой, но с уговором, чтоб никто ее не видел.
А во дворе, рядом с новым обмазанным Матрениным домом, продолжалось веселье, шальное, искрометное. Скакали и визжали бабы, вышибая из себя семь потов, заливалась гармошка, тяжело топали ногами мужики, выкрикивая однообразно: «У-уп!», «У-уп!», «У-уп!» Где и силы взялись после целого дня работы.
Матрена провела незаметно Светлану во времянку:
— Сиди тут и не шевелись, скоро народ начнет расходиться, — сказала она дочери, а сама опять вышла на улицу.
И снова ее позвал Васютка.
— Что еще? — спросила у мальчишки Матрена, полагая, что тот ее дразнит.
— Вас мужик, теть Матрена, кличет.
— Какой такой еще мужик? Где он?
— Там, за двором, — указал в темноту Васютка.
Матрена пошла туда:
— Ах господи ты боже мой, Геннадий Петрович, вы?!
— Я!
— Когда приехали?
— Сейчас и прикатил.
— На чем? Автобусов-то нет в эту пору.
Геннадий Петрович махнул: мол, добрался, сумел, потом спросил:
— Светланка у вас?
Матрена взглянула на него строго:
— Геннадий Петрович, а может, не надо, а?
— Чего? — не понял тот.
— Ну… поигрались — и хватит. Зачем, спрашивается, девке морочить голову. Я сразу подумала: вы всерьез с ней решили, со Светланой, обрадовалась даже: наконец-то дочь моя остепенится, а вы…
— Матрена Савельевна, Матрена Савельевна, — взмолился Геннадий Петрович, — а я и в самом деле всерьез! С чего вы взяли, что я так, вроде балуюсь?
— Вижу! Не ладится у вас со Светланой, а не ладится, что вы первую жену свою любите. Вы, Геннадий Петрович, простите, как тот петух, который за двумя курами погнался, а ни одной не поймал.
— Да выдумывает все ваша дочь! — не выдержал, выкрикнул Геннадий Петрович. — Ничего этого и близко нет, не люблю я Елизавету, понимаете, не люблю! А что в дом пускаю, так я запретить ей не могу — жалко ее.
— Вот! Вот! — как бы даже обрадованно воскликнула Матрена. — Это вас и губит, Геннадий Петрович!
— Матрена Савельевна, о чем вы?
Матрена подняла руку:
— Все, Геннадий Петрович, все, прекращаем наш бесполезный разговор, тем более меня люди ждут. И еще вам совет: не трогайте сейчас Светлану, ей и без вас горько!
— А мне, вы думаете, сладко? — крикнул с обидой в голосе Геннадий Петрович.
Вернувшись, Матрена зашла прежде всего во времянку и сообщила дочери новость: радуется пусть, прикатил ее воробушек.
Светлана округлила глаза:
— Какой? Ге-еша, что ли?
— Представь себе!
Дочь на какое-то мгновение задумалась, потом попросила:
— Позови его, мать. Сюда позови!
— Зачем?
— Я скажу ему, — Светлана, напыжившись, приподнялась, — я… я согласна за него замуж! Согласна!
Обескураженная, Матрена попятилась назад, чудом нащупала табурет и со стоном плюхнулась на него: эх-ма, вот так поворот! Надо же! Что за дети сейчас пошли?!
Воскресным утром Матрена подскочила раньше обычного — еще бы! — она хозяйка, а у нее гостей полон двор, кто поить и кормить их будет? А развлекать? Стала завтрак готовить, а из рук все валится, и ничего поделать с собой не может. Не о новом доме и гостях мысли, не о замужестве Светланы — об ином совсем. Но о чем же? Матрена еще подумала в ту минуту: а не много ли всего в один вечер? Сначала нежданно-негаданно появляется Светлана, за ней Геннадий Петрович, а тут это… Погоди, как все случилось?
Матрена в который уже раз мысленно представляет вчерашний вечер.
Веселье гаснет, но еще продолжается.
Ее кто-то трогает за плечо. Она оглядывается — Настя Бугрова. Откуда она здесь? Как оказалась?
Скрип калитки.
Улица.
Вокруг темь и ни души, только они, Матрена и Настя Бугрова.
«Он тебя любит!» — заговаривает первая Настя.
«Кто?»
«Дмитрий!»
«Настя, зачем ты об этом?..»
«Он к тебе приходил?»
«Нет».
«Матрена, он тебя любит!»