По профессии Кузьма был ветеринаром, на хорошем счету числился. Его и туда, и сюда, повсюду, в общем, звали, мол, подмоги, скотину подлечить требуется. Ходил он по дворам, как бы частно прирабатывал, ходил по хозяйствам, а что делать оставалось, коль перед ним, упрашивая, на колени становились.
Как-то Кузьма в одном из больших дальних сел оказался. Ну поделал все необходимое, какие-то там инъекции, еще чего-то, и тронулся обратно. А время стояло зимнее, но бесснежное. А тут, на тебе, снег, метель разыгралась. Что делать? Назад ходу нет, далеко уже отошел. Вперед? Кузьма на риск решился. И риск оправдался: невдалеке другое село попалось. Принялся он по дворам бегать, туда, сюда зайдет — не пускают, чужой человек — неизвестно кто, а вдруг вор или бандит, мало ли разного люда по свету шляется, вон, подчеркивали, на минувшей неделе в крайней избе едва женщину не задушили, горячим утюгом по животу водили — деньги требовали.
Кузьма отчаялся, решил, не пустят его переночевать, однако и уходить из села не отваживался. Подошел к крайней избе, она от других особнячком стояла, и безнадежно постучал в окошко. Через минуту-другую дверь отворилась.
«Кто там?» — спросили.
Кузьма присмотрелся — баба, не старая вроде.
«Скотина какая-нибудь водится?» — на хитрость пошел.
Тишина.
«Я спрашиваю: корова, бык, куры есть?»
И опять тишина.
Затем — х-х-тяп.
Кузьма глянул — бабы нет, ее словно корова языком слизала. Зато через определенное время выглянул бородатый мужик.
«Кому тут скотина понадобилась? — И высунул из-за двери двухстволку: — А ну прочь отседа, иначе стрелять стану!»
Кузьма выдержал паузу и подал голос:
«Не поняли вы меня. Я ветеринар, животных лечу. А к вам зашел, потому что метель на улице. Мне в Кирпили идти надо, но идти сейчас никак нельзя, заблудиться можно. Вы меня не бойтесь, я — ветеринар, специалист по животным», — еще раз повторил он.
Бородатый мужик не успокаивался:
«Вижу, какой ты специалист! Вас тут специалистов — куча мала».
Однако говорил он это уже совсем иным тоном, и Кузьма порадовался тому: повезло, значит, нашлись все-таки люди, приветили, а там, глядишь, и горячительного подадут да накормят. И чутье не обмануло его.
Как после выяснилось, в той избе жил старик с дочерью. Старику было около семидесяти, а дочь к сорока годам шла, замужем была, разошлась почему-то.
Кузьма тогда переночевал у них и уехал. Но вскоре туда снова попал. А через год и вообще перебрался — дочь старика ему мальчонку народила.
Тетка Ульяна потерю Кузьмы восприняла тяжело, какой-никакой, а все-таки мужик был, да и все не одна, но внешне держалась мужественно. Кузьма не врал, признался чистосердечно, куда и почему уезжает от нее, и она осталась благодарной: хоть за нос, как случается у иных, не водил.
С тех самых пор тетка и начала курить, а иногда и к винцу прикладываться. Один раз, думала она, согрешила, а бог уже дважды за то покарал. И поделом!..
— Что делать-то собираешься? — поинтересовалась тетка Ульяна.
— Я? — Ванька отложил вилку в сторону. — Не думал еще.
— А я так порешила: отдохнуть тебе малость надо, отойти душой, а уж после видать будет.
Ванька помолчал.
— С ногой бы ничего не случилось, сейчас и думать не думал, рабочие руки всюду нужны, свет тоже большой, куда хочешь, туда и двигай. «Молоды-ым везде-е у нас доро-о-ога…» — неожиданно пропел он.
Тетка Ульяна хмыкнула недовольно:
— Одни уж поездили, и что вышло? — Она отошла к печке, открыла кастрюлю — там закипело что-то.
Ванька не ответил. Он встал, поблагодарил тетку Ульяну за еду:
— Вкусно было.
— Правда? А там как кормили?
— Нормально. — Ваньке, признаться, не очень хотелось вспоминать сейчас о минулом. Он понимал: все равно будут допытываться, интересоваться, как и что, и ему надо будет что-то отвечать, и все же всеми силами старался уйти от этого.
После завтрака Ванька вышел снова на улицу — не мог он сидеть дома, да еще без дела…
Глава вторая
Зинуля-Горемычка, дочка кузнеца Игната Перевалова, узнала самой первой, что из колонии вернулся Ванька Чухлов. Она пасла корову и видела, как тот сидел на околице села.