И опытные мастера добились, чтобы переходу на скоростные методы обработки предшествовали и сопутствовали курсы повышения квалификации, руководимые практиками.
Это были самые влиятельные люди на заводе. Избранники заводского коллектива не только на почетные места разного рода президиума, но и на ответственное положение в партийных, общественных и государственных организациях. По существу, это была власть завода, хотя и без персональных кабинетов, без табличек с указанием звания и высокой должности. Потому что должность оставалась при всех обстоятельствах неизменной — рабочий.
29
Если Игнатий Степанович Клочков, создав новую конструкцию и получив одобрение сверху, терзался тревожным беспокойством до тех пор, пока знатоки своего дела не разберутся с рабочими чертежами нового изделия и не проверят, не испытают в металле и не одобрят их, то Алексей Сидорович Глухов, получив сверху категорическую директиву на быстрейшее и сверхсрочное увеличение выпуска той или иной продукции, прежде чем обнародовать столь же категорический приказ об этом уже за своей подписью, строго поодиночке расспрашивал лучших мастеров об их собственных соображениях по этому поводу.
Вооружившись такими высказанными ему соображениями, Глухов выступал на общезаводском совещании самоуверенно, властно, уже не опасаясь того, что его обстреляют разного рода сомнениями и критическими замечаниями. И он мог сам неотразимо критиковать других, опираясь на критические замечания, предварительно высказанные ему в интимных, как будто так, между прочим, возникших беседах с глазу на глаз.
Этот метод упрочения своего авторитета Глухов никому не раскрывал, но постоянно пользовался им. Вслух приписывал благотворные его результаты якобы особым качествам своей личности, себе как руководителю и не прочь был иногда именовать рабочий коллектив массой.
Что касается самих рабочих советчиков, то они не обладали авторским самолюбием, и когда Глухов пересказывал их советы директивным тоном, придавая им форму приказующую, от своего имени, рабочие одобряли и директора, и грозный, повелительно командующий его голос, потому что считали, что это полезно для внушения всем и каждому и, значит, для безоговорочного исполнения.
Ответственность возвышает человека, а так как они на заводе чувствовали себя ответственными за все, были его костяком, опорой. Тем, что в архитектуре называют несущими колоннами.
О человеке они в первую очередь судили по его работе. Поэтому Петухов вначале чувствовал себя в цехе как пополненец среди обстрелянных, опытных фронтовиков.
Во всяком случае, ему легче давались знания на заочном отделении института, чем безграничные тонкости профессионального рабочего мастерства, которым нет предела.
Он с большим удовольствием показывал Соне зачетную книжку с отличными отметками, чем трудовую книжку, в которой стояло: слесарь второго разряда.
Саид Нугманов, сияя глазами цвета бронзы, рассказывал Петухову:
— Пришел с фронта, спрашивают: «Кем был?» — «Старший сержант в огневом взводе противотанковой батареи». — «Иди тогда в горячий цех». — «Почему?» — «Туда все фронтовики идут». Пришел, понимаешь, — страшно. Все равно как на огнемет со штыком. — Спросил Петухова: — У тебя национальное чувство есть? Мы что тут производили — хлопок, рис, хлеб, фрукты. И еще скотоводством занимались. А тут — сталь! Было когда-нибудь? Не было. Ты русский, ты этого не понимаешь. Приезжаю домой, на том месте, где я баранов пас, — завод! Был чабаном, стал сталеваром. Это как у вас такое чувство называется?
— Ну, стал рабочим, — сказал Петухов.
— Не «ну»! У нас сталеваров не было. Такого завода не было. Там, где я со своим отцом овец пас, завод стоит. Понимаешь теперь мои чувства?
Свод печи как-то осел. Получился выброс металла. Это все равно как по тебе прямой наводкой — огонь! Я растерялся, обмер. Старший сталевар Сережа Попов с разбегу меня отшвырнул от печи. Его расплавленным металлом задело, а меня нет.
Вернулся он из больницы. Пришел к нему с женой, детьми, родственниками — благодарить, на плов звать, чтобы уже при всех соседях, на виду у всей улицы еще раз поблагодарить. А что мне Сережа сказал? «Ты, Саид, не суетись. Ничего такого особенного не было. Вот если б я, как старший сталевар, зазевался, то на всю б свою жизнь рабочую человеческую честь потерял. Ты с этой стороны к случаю подойди, потому что под твоим началом тоже малоопытные работать будут, и ты за них обязан своим здоровьем отвечать, пока не научатся».