Станок работал как часы.
И не оттого он полноту счастья узнал, что приспособление выдержало. Другое его поразило. Скорость! Значит, может станок на высоких оборотах работать, и такой режим может быть постоянным. Не своей гордостью был взволнован, а тем, что это может всему заводу дать.
Все, что причиталось по линии славы, почестей, премий, Петухову было выдано полностью, но лишь ему персонально. То, что все ограничилось только возданием ему как выдающемуся скоростнику, а не возможностям нового метода, огорчало Петухова.
Технологи решительно возражали против распространения почина Петухова, исходя из следующих соображений. Может возникнуть сверхнормативная амортизация оборудования, — значит, внеплановый ремонт. Потом — к чему можно допустить образованного рабочего-студента, заочника института, с тем не справится другой рабочий. Пример вдохновляющий — это вообще! Но технология утверждена нормативами главка.
А тут еще происшествие. Обучая своего последователя, Петухов не проверил, как тот закрепил заготовку, и на высокой скорости она вылетела из крепления. Петухов успел оттолкнуть обучающегося, а сам получил ранение.
На фронте он не раз оставался в строю, получая травматическое повреждение, но здесь его силой повалили на носилки, доставили в медпункт. Примчался директор, начальник охраны труда.
Для Петухова главным в этот момент было одно — чтобы, узнав о его травме, не волновалась Соня. И даже, пожалуй, не столько Соня, сколько будущий человек в ней. Поэтому он капитулянтски пообещал больше не экспериментировать, если его отпустят из медпункта домой, а не оставят надолго в больнице.
Директор согласился, но повез его сам на своей персональной машине. Не доезжая до дому, Петухов потребовал остановить машину, угрожая выскочить на ходу, вылез и доплелся до дому самостоятельно. Преодолевая боль, слабость, он так старательно бодрился перед Соней, что она быстро разгадала причину его состояния, потребовала, чтобы он показал ей ранение, и поскольку навидалась на фронте всякого, осмотрела рану как знаток, перебинтовала его сызнова и под своим конвоем снова отвела в больницу.
Вылежавшись, Петухов вернулся на завод, полагая, что его отказ от подобных экспериментов администрация получила незаконным способом, не опровергнув расчетными доказательствами, а только воспользовавшись случайностью, оставив в забвении интересы общей необходимости перехода на скоростные методы обработки.
Высококвалифицированные токари револьверный станок не уважают: операционно он очень ограничен. Но Петухов решил переделать его полностью. И смог теперь производить на нем все операции, как на токарном станке. Поставил сильный мотор, укрепил фундамент станка, забетонировал его так, что всякие вибрации полностью исключались. Сделал много дополнительных приспособлений и применил новые резцы с отрицательным углом, что придавало им максимальную стойкость.
Поскольку Петухов ушел из больницы до официальной выписки, но пообещал регулярно посещать поликлинику, у него был непогашенный бюллетень, и он мог спокойно, не привлекая к себе особого внимания администрации, заниматься переоборудованием станка, пользуясь помощью своих друзей по цеху.
Но когда он стал работать за этим станком и баснословно перевыполнять нормы, так что получалось — в год он сможет выполнить то, что рассчитано на два, и еженедельные проверки деталей станка не показали и признаков их износа, тут уже это стало событием общезаводского масштаба, и даже больше, и Петухова стали приглашать на другие заводы делиться своим передовым опытом.
Но он настойчиво требовал: ездить на другие заводы делиться опытом надо не одному, а с Золотухиным или Зубриковым. Говорил строго;
— Это будет неправильно, если я один. Я что могу сказать: если знаешь технику, то можешь из нее больше выжать. Продемонстрирую расчетами, чертежами, новыми приспособлениями, новым инструментом, а вот Золотухин или Зубриков расскажут о главном — как в труде обозначаются все человеческие черты рабочего человека, как они сами воспитались в том, чтобы все в них лучшее, человеческое в труде выражалось полностью и весь настрой душевный был в том, ладится работа или нет. И к работе они готовятся не перед тем, как запустить станок, а всем предшествующим временем, и здоровье свое берегут, и нервы, чтобы в работе ничто не утруждало. — Спрашивал внушительно и внушительно отвечал: — Вот почему, те кто с высшей квалификацией мастера, даже когда неполадки во время работы в цехе, не горячатся, не шумят, не позволяют себе грубостей? Потому что берегут нервную систему, умственную энергию для своей работы, знают: взволнованному не так работается. А ведь на собраниях они тигры. Дома себя соблюдают, и вся семья так же воспитана: чтобы все вежливые были, охранялись взаимно от горячности по пустякам, чтобы не растрачивать нервы. И поэтому в семьях у них бывать приятно.