Жану Юлиху 51 год. Он хорошо помнит события тех лет и готов подтвердить свои показания на суде, если суд… согласится признать его свидетелем по делу Бартоломео Шинка. Но представители западногерманской юстиции почему-то не торопятся воспользоваться свидетельскими показаниями антифашиста. В официальных бумагах зафиксированы показания всего двух свидетелей, допрошенных кёльнским земельным судом в 1956 и 1957 годах. Остальных желающих, в том числе и Жана Юлиха, выслушать не пожелали. Очевидно, авторитет первых двух был достаточно весом, чтобы этим ограничиться! Кто же они?
Некто Хиршфельд и некто Хеген. Постойте, не эти ли фамилии упоминал в свое: рассказе Жан Юлих? Совершенно верно. Речь идет о показаниях двух бывших гестаповцев из зондеркоманды Браувайлера. После войны они были осуждены немецкими судами за то, что пытали и били заключенных. Про Хегена еще известно, что он работал в отделе «Леворадикальных эле ментов» и славился своим садизмом.
Таковы «свидетели обвинения». Все это воспринимается как вопиющая нелепость, как жестокий парадокс. Не хочется верить, что в современной ФРГ показания бывших нацистских палачей против борцов антифашистского Сопротивления продолжают иметь юридическую силу. Но это так.
Сам по себе тот факт, что Эренфельдская группа была арестована гестапо, а не уголовной полицией, говорит о политическом характере ее деятельности. Политическая направленность группы зафиксирована и в гестаповских отчетах. Из них также следует, что для нацистов понятия «коммунисты», «борцы Сопротивления» и «преступники» были взаимозаменяемыми понятиями. Эренфельдскую группу, разумеется, казнили не за то, что она «разворовывала» склады, а за то, что она боролась против фашизма с оружием в руках.
Думается, пора наконец поставить точки над i. Попытки фальсифицировать историю, дискредитировать борцов-антифашистов и обелить нацистских преступников предпринимались и предпринимаются в ФРГ до сих пор. И объясняется это не только тем, что в органах правосудия немало бывших служителей нацистской юстиции. Терпимость к бывшим нацистам и нетерпимость к антифашистам имеют свою историческую подоплеку. Деятельность антифашистов в послевоенной Германии начиналась в трудных условиях. В то время как членам ОЛПН специальным декретом Аденауэра запрещалось занимать государственные должности, некоторым бывшим нацистским преступникам типа Глобке были доверены рычаги власти. Антифашистов преследовали во все годы правления ХДС/ХСС.
Вопрос о нацистском прошлом серьезно встал перед обществом лишь в начале 70-х годов, когда к власти в Бонне пришла коалиция СДПГ — СвДП. Демократическим силам ФРГ за последующие годы удалось добиться значительных завоеваний. Антифашистские организации больше не подвергаются открытым репрессиям. Некоторые нацистские преступники предстают перед судом. За полную отмену срока давности за их преступления проголосовало большинство ‘депутатов бундестага.
И все же сегодня, спустя столько лет после сокрушительного поражения гитлеровской Германии, приходится говорить о «непреодоленном прошлом». В стране по-прежнему существует почва для развития неофашистских идей.
Более того, в последние годы в Федеративной республике наблюдается усиление неофашистских тенденций. По данным демократической пресс-службы ИДИ, только за 1977 год число неонацистских групп возросло с 600 до 1000. При этом, по выражению либеральной газеты «Франкфуртер рундшау», «происходит смещение от пропагандистского радикализма к насилию». В последнем отчете федерального ведомства по охране конституции отмечается, что зарегистрированная в 1977 году неонацистская активность «продолжает развиваться и находит свое выражение в террористических насильственных актах».
Но тревожнее всего, что неофашизм в ФРГ сейчас не имеет каких-либо четких очертаний, контуры его размыты. Неофашисты сегодня не всегда идут напролом, предпочитая тактику инфильтрации. В Баварии, например, они значительно разбавили собой партию Штрауса Христианско-социальный союз, обогатив арсенал его идеологических средств праворадикальными лозунгами. Неофашистские тезисы о «воссоединении Германии», «угрозе с Востока», «исключительной роли ФРГ» в современном мире и т. п. можно встретить не только в выступлениях лидеров реваншистских землячеств и консервативных политиков, но в речах либеральных депутатов бундестага. Именно эта мимикрия современного неофашизма и представляет наибольшую опасность.
В Федеративной республике каждый год устраивают торжественные церемонии, чествуя участников антигитлеровского заговора 20 июля. На них приглашают родственников графа фон Штауфенберга и других казненных офицеров, которые, как известно, далеко не были демократами по убеждению. Между тем именно они олицетворяют, с точки зрения властей, движение Сопротивления. Удивительно, до чего просто фальсифицируется историческая правда. Воздавая почести офицерам, покушавшимся на Гитлера, вычеркивают из истории имена десятков тысяч борцов, заплативших своими жизнями за победу над фашизмом. Притом не только вычеркивают, но и стараются вытравить и саму память о них.
В типографии «Рёмер» (район Дельбрюк) в годы нацизма тайно печатались издания КПГ «Роте фане» и «Юнге гарде». В доме № 8 на Зальцгюртель находилась конспиративная квартира организации «Свободная Германия». Многие кёльнские пивные во время войны служили явочными квартирами для подпольщиков. Но тщетно вы будете искать на дверях таблички с надписями. Для большинства жителей нынешнего Кёльна эти дома ничем не примечательны.
На углу Аахенерштрассе и Мелатенгюртель высится бетонный колосс — современная гостиница. Я привык видеть ее из окна своей служебной квартиры. Она не возбуждала никаких эмоций. Разве что напоминала резиденцию БДИ — те же золотисто-коричневые зеркальные стекла. Но вот я узнал, что во время войны на том месте стояла парфюмерная лавка Луиса Гимниха, которая служила явочной квартирой. В ней собирались подпольщики. В одном из помещений размещалась нелегальная типография. С риском для жизни люди печатали листовки. Об этом мне рассказал знакомый антифашист. И с грустью добавил: «Жаль, что сегодня об этом никто не помнит». И сразу гостиница стала казаться неуклюжим и громоздким надгробием.
Нельзя сказать, что в нынешней ФРГ ничто не напоминает о прошлом. Достаточно внимательно оглядеться вокруг, чтобы заметить его следы. В Кёльне сохранилось немало зданий, которые могли бы раскрыть молодым горожанам некоторые страницы истории, заботливо вырванные из школьных учебников их учителями.
«Вилла Шрёдер», Штадтвальдгюртель, 35, — здесь, на вилле банкира Фрайгерра фон Шрёдера, встретились Гитлер и фон Папен, чтобы договориться о создании фашистской правящей коалиции. Здание суда на Апельхофплац, где выносились приговоры противникам нацистского режима. Нынешний полицайпрезидиум на Кребсгассе — одна из бывших резиденций гестапо. Невзрачный коричневый дом на Моцартштрассе — некогда ставка НСДАП, СС и СА. Полицейская тюрьма на Боннер Валь — во времена нацистов лагерь предварительного заключения для мужчин.
Таких «черных точек» немало в современном Кёльне. Но жители города не замечают их. Торопясь на работу или прогуливаясь, они проходят мимо, не удостаивая вниманием эти здания. Подобно тому как в старинном предании жители небольшого королевства не видели зачарованных чудищ, которые жили рядом с их домами, поедали их пищу и похищали их детей. Историю этих зданий вам не расскажет ни один справочник, ее редко вспомнит местный старожил.
На территории международных ярмарок в районе Дойц размещался «внешний лагерь» Бухенвальда, который значился в гестаповских отчетах как «3-я строительная бригада СС, Кёльн». Но лишь немногие из посетителей ярмарки, приехавшие из Франции, Бельгии, Голландии и других стран Европы, знают, что здесь умирали от истощения и болезней их земляки, угнанные фашистами на работы в Германию.
На площади Клингельпютц сейчас разбит сквер, а при нацистах тут была тюрьма, где вершились массовые убийства, обозначавшиеся в гестаповских протоколах цинично и кратко — «ликвидация противников режима». Сюда не приводят школьников, чтобы рассказать им о прошлом. С ранних лет юных граждан ФРГ оберегают от всего, что могло бы вызвать нежелательные вопросы о нацистском прошлом.