Изучение социологических исследований позволяет выявить одну печальную закономерность: чем ниже уровень школьного образования, тем чаще обнаруживается предрасположенность к правому экстремизму.
Но если родительский дом и школа создают благоприятные предпосылки для становления ребят на стезю правых, то решающий толчок в этом направлении дает растущая социальная нестабильность молодежи.
ФРГ — страна с развитой экономикой, но ее преимуществами пользуются далеко не все. В Федеративной республике — свыше миллиона безработных, из них — 350 тысяч молодых. Они выходят из школ с переполненными классами и не могут найти место ученика на производстве.
Без работы остается около 40 процентов выпускников средних школ. Что касается учащихся гимназий, то их ожидают: сначала беспощадный «нумерус клаузус», а после — неуверенность в том, что найдешь работу.
С их желаниями при выборе профессии считаются мало. Их убеждают, что каждый имеет свой шанс, на практике же, как на птицефабрике, действуют жестокие правила отбраковки беспомощных и слабых. Считается, что каждый выпускник, поступающий на производство, может свободно высказывать свое мнение. Но 71 процент молодежи, исходя из личного опыта, думает иначе. Слежка и проверка на благонадежность стали привычным явлением. Если в администрацию предприятия поступят сведения, что тот или иной молодой рабочий принимал участие в демонстрации левых, на него тут же заводится досье в ведомстве по охране конституции.
Нередко молодые люди, рано разочаровавшись в жизни, ищут удовлетворения в религиозных сектах, становятся наркоманами и преступниками, кончают самоубийством.
В условиях широко распространенного страха, духовного обнищания и разочарования растут апатия, пессимизм и ощущение безнадежности. Многие юноши, оказавшись по ту сторону общества, имеют все основания полагать, что политики, профсоюзы и прочие организации бросили их на произвол судьбы. Наиболее частая реакция — бегство, более редкая — поиски альтернативных форм жизни. Последние — блуждающие неудачники — особенно подвержены «неокоричневой заразе». Для них угрозы неонацистов по адресу существующего буржуазно-демократического правопорядка являются «положительной альтернативой». Их разрушенный социальный базис, социальная неуверенность и идеологическая беспомощность создают благоприятную почву для деятельности новых «крысоловов». Но вот жертва вплотную приблизилась к капкану и начинает разглядывать приманку. А что там?
Что привлекает молодежь в правоэкстремистские организации? Одни хотят заниматься политической деятельностью, другие — получше организовать свой досуг. Им кое-что предлагают в этом смысле: ночные костры и военно-спортивные игры, дискуссии и митинги. Им прививают ощущение, что они нужны. Оли получают возможность спорить, разделять и опровергать чье-то мнение. «Крысоловы» стараются учитывать интересы и потребности молодежи.
Путь Герберта к неонацистам в какой-то мере можно считать типичным.
Его первое знакомство с ними произошло в гимназии. Один из преподавателей, некто Штигель, как-то порекомендовал ему книгу для внеклассного чтения — мемуары Шпеера. В дальнейшем подобного рода сочинения частенько как бы случайно оказывались в поле зрения Герберта. Вскоре к «воспитанию» подростка в духе верности «идеалам германского национализма» подключились и другие педагоги: учитель истории Мепцоль и преподаватель немецкого и французского, штудиенрат Хорнбахэр. Менцель щедро цитировал на уроках фашистскую литературу по «расовой теории» и «основам» нацизма. Хорнбахэр «открыл» в Герберте «истинного арийца» и усиленно развивал в нем симпатии к «изгнанным», иными словами — к реваншистам. Он возглавлял местную реваншистскую организацию «Немецкая молодежь Востока» и вскоре принял Герберта в свою группу.
Скучать там ему не пришлось. Напротив, деятельность группы увлекла его. Кинопросмотры, дискуссии, шахматные матчи, факельные шествия — все это казалось интересным и нужным. О политической стороне дела он не задумывался.
Но потом в группе появился Зигфрид. И сразу вокруг него образовался узкий кружок единомышленников. Зигфрид посещал все мероприятия, но снисходительно называл это «детским садом». Иногда он многозначительно говорил:
— Пора браться за настоящее дело. От этих кислых скаутских посиделок просто скулы сводит.
О каком настоящем деле говорил Зигфрид?
В одном из живописных предместий Нюрнберга за зелеными кущами прячется древний франконский замок Альмсхоф. Дела его плохи. Замок медленно, но верно разрушается. Но вот появляется бравый «капитан» с пышными усами, закрученными вверх а-ля Вильгельм, и предлагает спасти от упадка реликвию франконской знати, а вместе с ней и «всю Германию». Он обещает властям «навести в замке порядок» и получает его в аренду сроком на 25 лет.
Новый хозяин замка некто Гофман, владелец пивной «Красный конь». Пивную он получил в наследство от матери, но ремесло торговца его не интересует. Он бредит политикой. Его кумиры — Иисус, Магомет, Гитлер. К роли «пророка» готовится и он сам. Нередко по ночам упражняется в ораторском искусстве под пластинки доктора Геббельса. Это его единственное учебное пособие. Впрочем, «капитан» Гофман предпочитает действие. Во имя реализации своей программы он сколотил вокруг себя ребят, жаждущих «настоящего дела». В их числе оказался Герберт.
В нетопленой угловой комнате молча стоят навытяжку парни, одетые в каски и полевую форму. Распахивается дверь. Появляется Гофман. «Вольно!» — командует он, и сорок пар сапог громыхают о каменный пол. У стены пирамида из карабинов времен второй мировой войны.
— Чего мы хотим? — хорошо отработанным голосом громко вопрошает «капитан».
— Победы движения!
— Кто наш враг?
— Большевики и капитал!
Под сводами замка разносится нацистская песня: «Молодой парод готовится к штурму!.. С нами наши героические предки!»
По ночам Гофман проводит занятия на плацу, учит подростков колоть штыком и ползать по-пластунски. На вопрос новобранца охотно поясняет:
— Мы тренируемся на случай дня «х», когда полиция будет не в состоянии одна справиться с левыми. В кризисной ситуации, близкой к гражданской войне, мы окажемся нужнее всего. Только мы сможем по-настоящему расправиться с коммунистами. Каждый из вас, конечно, хотел бы иметь оружие… Но вы должны помнить: оружием нельзя владеть нелегально. Точнее: надо сделать так, чтобы его не нашли при обыске!
К военным играм у Гофмана давнее пристрастие. Еще в 1956 году власти конфисковали у него значительное количество огнестрельного оружия. В 1968 году он устроил сходку в кафе «Гроль»: десятка два подростков явились туда со свастикой на рукаве и до ночи горланили нацистские песни.
Но все это были, по словам самого Гофмана, «детские шалости». Вскоре члены «военно-спортивной группы» перешли к открытому террору.
В декабре 1976 года в университете Тюбингена 15 «боевиков» Гофмана устроили кровавую баню совместно со студенческим союзом, близким к ХДС. Поначалу они провели митинг в поддержку расистского режима ЮАР, а затем набросились с дубинками на тех студентов, которые репликами выражали несогласие с политикой расистов.
За нанесение телесных повреждений и попытки убийства Гофман предстал перед судом. Его защитником выступал не кто иной, как председатель неонацистской национал-демократической партии Мустнуг. Гофман отделался легким штрафом и предупреждением.
В мае 1980 года на запрос депутата бундестага от СДПГ Хельмута Гайса из баварского министерства внутренних дел пришел ответ: «До сих пор нет каких-либо доказательств того, что «военный спорт» Гофмана является тренировкой для борьбы против существующего демократического порядка. Военно-спортивная группа находится под внимательным наблюдением органов безопасности с 1974 года».